Через пару минут я оказалась на свежем воздухе.
Всего на территории бывшего санатория было три корпуса. Один из них я только что покинула. Два других с трудом можно было разглядеть в полумраке. И то лишь потому, что на небе светила полная луна, непривычно огромная и яркая для городского жителя.
Прежде чем двинуться в путь, я внимательно прислушалась к окружающей тишине. И звуки, один за другим, стали проявляться и становиться доступными для восприятия.
Прежде всего я услышала стоны какой-то ночной птицы, скорее всего, это было уханье филина, во всяком случае, при желании — их можно было так обозначить.
Какие-то ночные насекомые наподобие кузнечиков соревновались в противности звона с комарами.
Ветер шелестел вершинами деревьев, песок скрипел у меня под ногами, но самым громким звуком по-прежнему оставался храп спящих «богатырей». Здесь он слышен был даже лучше, чем в коридоре, и был для меня своеобразным сигналом безопасности.
Но один звук показался мне странным и неуместным, вносящим в ночную атмосферу диссонанс и тревогу.
Хотя ничего необычного для любого другого места в нем не было. Это был детский плач.
Он возник на несколько мгновений и тут же затих. Настолько быстро, что я подумала бы, что ослышалась, если бы замечала за собой склонность к слуховым галлюцинациям.
Ни о каких детях на территории санатория мне до сих пор было неизвестно.
Мало того, что за столом никто и словом не обмолвился о детях. Но за несколько часов нашего здесь пребывания их было не слышно и не видно, что практически невозможно, как бы хорошо они ни были воспитаны и в какой бы строгости их ни держали. Если это, конечно, нормальные дети.
И мне это не понравилось.
И в очередной раз удивило отсутствие собак.
«Как много городских жителей лишены замечательной возможности, — подумала я, — обрести не только надежного сторожа, но в первую очередь — верного друга. Но лишают себя этой радости, понимая, что для бедного животного существование в условиях малогабаритной квартиры — пытка. А здесь это, помимо прочего, еще и необходимо, хотя бы для защиты от диких зверей. — После недавней встречи с кабаном я это хорошо понимала. — Или хозяин органически не переносит собак, или они…»
В этот момент я подошла к одному из «правительственных» корпусов, и мне уже было не до собак. В одном из окон второго этажа горел свет.
Я не замечала его до сих пор, поскольку окно было скрыто от меня деревьями.
С того места, где я находилась, заглянуть в окно второго этажа было невозможно, но меня тянуло туда как магнитом.
Оглянувшись по сторонам, я отыскала большое ветвистое дерево, забравшись на которое, могла бы увидеть значительно больше и, не раздумывая, пошла к нему.
Задача оказалась не такой простой, как казалось со стороны.
Ближайшая ветка была в трех метрах от земли, и дотянуться до нее я не могла при всем желании. Пришлось использовать капроновый шнур, который так любят голливудские режиссеры.
В отличие от киношного мой не выстреливался из похожего на арбалет громоздкого приспособления, да чаще всего в этом и не бывает нужды. На его конце крепится обыкновенная гирька, которая позволяет забросить его на приличную высоту. Остальное — дело техники и тренировки.
Теперь я сидела на почти горизонтально расположенной толстой ветке. И от окна меня отделяли несколько метров и ствол дерева.
Встав во весь рост и выглянув из-за него, я добилась желаемого результата — увидела большую часть комнаты и фигуру человека, стоящего ко мне спиной.
Я сумела хорошо разглядеть его свитер и затылок. И с нетерпением ждала, когда он обернется…
Когда это произошло, я чуть не сломала себе шею, потому что едва сохранила равновесие.
Если бы я встретила этого человека в лесу, не знаю, за кого бы я его приняла. В лучшем случае — за лешего. Он был не просто безобразен, он был чудовищен.
Не знаю, родился ли он с такой внешностью или приобрел ее в результате какого-то кожного заболевания. Но на его месте я бы тоже постаралась найти себе место жительства подальше от людей. И не показывалась бы случайным гостям при дневном свете.
Снова в памяти возникла сцена из виденного в детстве спектакля «Аленький цветочек». Но театральное чудище было гораздо симпатичнее и не пугало даже детей.
Придя в себя от шока, я снова выглянула из-за ствола. Теперь «чудище» сидело за столом и что-то писало.
Первое знакомство состоялось, во всяком случае, я увидела «хозяина» в лицо. Ни на что большее я не рассчитывала и через минуту уже снова была на земле.
Можно было дождаться, когда кто-нибудь другой войдет в комнату, и послушать, о чем они будут говорить, с помощью направленного микрофона. Но этого могло не произойти до утра, ведь мне до сих пор было неизвестно, живет ли здесь вообще кто-нибудь, кроме этого уродливого человека.
А проторчать на ветке всю ночь, наблюдая его затылок, — такая перспектива меня не устраивала.
Я обошла корпус со всех сторон, но ни в одном из многочисленных окон света не заметила. Или все остальные его обитатели спали, или там действительно больше никого не было.
Все это было очень странно.
Я не рискнула проникнуть внутрь этого здания. Во всяком случае, решила отложить это на будущее. Большая часть клиники оставалась для меня «terra incognitа», и предпринимать какие-то действия, не изучив ее хотя бы немного, было слишком рискованно.
Вполне могло оказаться, что в соседнем корпусе находилась компания дюжих парней, которые сходят с ума от безделья и ждут не дождутся условного сигнала хозяина. А дождавшись его, разорвут на части любого подозрительного человека.
Такой возможности тоже нельзя было исключать, хотя она и казалась мне неправдоподобной.
Уж слишком тихо и безлюдно было в этом проклятом санатории. И эта тишина начинала действовать мне на нервы.
Мне хотелось заорать во все горло, чтобы посмотреть, что произойдет в этом случае, не вынырнет ли из небытия хоть одна живая душа.
Разумеется, делать этого не следовало, но соблазн был очень велик.
Все-таки я не могла поверить, что на такой большой территории поселился всего-навсего один человек, пусть даже своим видом перещеголявший Квазимодо. Этого просто не могло быть. Я отказывалась в это верить.
И чтобы убедиться в своей правоте, я поспешила к третьему (или под каким он там у них номером числится) корпусу.
Третий корпус встретил меня тем же безмолвием, что и предыдущий. Здесь ни одно окно не порадовало меня огоньком, и на этот раз я решилась проникнуть внутрь помещения.
Возможно, это было слишком рискованно, но иначе я бы осталась практически с нулевым результатом первой вылазки. А днем я собиралась снова симулировать серьезное заболевание и не покидать собственной комнаты.