Громыхнуло еще, и я узнала звук гранатомета, — очевидно, о тяжелом оружии позаботились люди Койота — автоматчики в камуфляже стремглав бежали прочь от цистерны, куда уполз от Макарова Койот. Позади них снова бабахнул взрыв — сбитые с ног ударной волной, они попадали на землю. В окно влетел осколок кирпича, — пройдя всего в нескольких сантиметрах от моего лица, он в пыль разбился о противоположную стену.
Автоматчики залегли за двумя огромными железобетонными блоками и открыли шквальный огонь по своему противнику.
«Ну и дела, — подумала я, — не ожидала, что после двух моих выстрелов заварится такая каша. Надо же — гранатомет. Хорошо еще, что никто на танке не приехал… Нужно спуститься отсюда. Спецотряд должен быть здесь с минуты на минуту».
Внезапно налетевший порыв ветра развеял черный дым, и я замерла, увидев, как по площадке, совершенно не обращая внимания на гремевшие вокруг выстрелы и взрывы, катались, вцепившись друг в друга, два экстрасенса — Макаров и Осокин.
Они сейчас лупили друг друга кулаками, как самые обыкновенные грузчики из винно-водочного магазина. Ну, не совсем как грузчики — очень умело каждый наносил и отражал удары, — ведь оба экстрасенса обладали исключительным боевым мастерством и, кажется, в равной степени: я не могла пока заметить, чья берет верх.
Черный дым на несколько мгновений опять накрыл площадку, а когда новый порыв ветра отогнал дым в сторону, я увидела, что в драке произошел перелом — теперь Осокин сидел верхом на Макарове — одной рукой он стискивал его горло, другой, сжатой в кулак, бил его по лицу. Макаров почти не сопротивлялся — лицо его вспухло и было залито кровью, отчетливо видны были только широко открытые глаза.
— Где она? — закричал вдруг Осокин, обеими руками хватаясь за ворот своего противника и приближая свое лицо к его — окровавленному. — Говори мне! Где она?!
Осокин вдруг замер, глядя прямо в глаза Макарову, и я вдруг ясно увидела, как на изуродованном лице Макарова проступает безумный ужас.
«Осокин ввел его в транс, — сообразила я, — и рыщет теперь в его мозгу, как во вскрытом чемодане…»
Черный дым снова закрыл площадку. Я отвернулась от окна — и очень вовремя: грохот опять потряс недостроенное здание, и там, где секунду назад находилась моя голова, пролетел, словно пущенное копье, полуметровый обломок арматурного штыря.
В это время я услышала чей-то истошный крик:
— Менты!!
Наконец! Я сделала то, что должна была сделать — задержала Макарова с Осокиным до прибытия спецотряда, только вот у меня такое впечатление, что один из экстрасенсов вряд ли теперь сможет дать показания.
Выстрелы сейчас звучали гораздо чаще, чем раньше — один за другим грохнуло сразу три взрыва. Выглянуть в окно, чтобы посмотреть на происходящее, я не рискнула.
Я шагнула к лестнице, но вдруг кто-то со страшной силой выбил у меня из-под ног цементный пол — я полетела в черное небытие, и последнее, что я успела почувствовать, — удивление, почему я не услышала грохота взрыва гранаты, убившей меня.
* * *
— Не-ет, — проговорил кто-то из серой пустоты, — нас так просто не убьешь… Секретные агенты — люди крепкие.
С большим трудом я разлепила веки и увидела лицо склонившегося надо мной Грома.
— Где… я? — получилось выговорить у меня.
— Очнулась! — радостно констатировал Гром. — А доктор говорил, что еще несколько часов спать будешь. Ты — в Москве, в спецбольнице для сотрудников Федеральной службы безопасности. Не беспокойся, с тобой все в порядке. Просто небольшая контузия и нога… Открытый перелом.
— В Москве?..
События последних дней смешались в моей голове в кашу — я толком ничего вспомнить не могла.
— Можно сказать, что операция завершилась успешно, — говорил мне Гром, — Макаров задержан, но он находится сейчас в больнице и, надо сказать, вряд ли выживет. Кто-то его очень хорошо отделал. Ваш «болван» тоже задержан — вместе с двумя своими подручными, переметнувшимися на сторону иностранной разведки, — Макаров их завербовал. Так что ты, Багира, раскрыла заговор внутри структуры нашего ведомства. Таких гадов нужно давить в зародыше, пока они не успели наделать дел…
Веки мои сомкнулись сами собой. Решив, что я уснула, Гром замолчал — я ощутила его холодную руку на своем лбу. Какая-то мысль колыхалась у меня в мозгу и не давала мне покоя. О чем-то мне надо обязательно узнать… Ах да!
— О… Осокин? — спросила я, не открывая глаз.
Гром ответил мне после небольшой паузы:
— Осокин? — повторил он. — Он… Пока его взять не удалось. Но задержим обязательно. Наши агенты снова вышли на его след — его видели в районе Самарского вокзала несколько часов назад — он был с какой-то женщиной. Теперь он никуда не денется… А ты спи. Ты молодец, Багира… Не беспокойся, мы обязательно задержим Осокина. Я не хотел говорить тебе, что он улизнул, — твое состояние и так не великолепное, а тут еще окажется, что ты зря работала… В любом случае — ты работала не зря. Никуда Осокин не денется — теперь мы у него на хвосте висим…
Я хотела открыть глаза, но у меня ничего не получилось. Смертельная усталость навалилась, как свинцовое покрывало.
Мне кажется — наши агенты все-таки найдут Осокина; если он уйдет и на этот раз, по его следу пустят еще кого-нибудь, а если он уйдет снова… все равно когда-нибудь достанут. Странная, наверное, вызванная контузией мысль появилась в моей голове — мне подумалось, что всегда кто-то бежит, а кто-то догоняет…
Не успев додумать эту мысль до конца, я уснула.