Раз, два, три — пошли. Я оттолкнулась. Ветка, слава богу, меня не подвела. Пальцы вцепились в карниз, и я повисла в трех метрах от земли. Теперь надо подтянуться и попробовать очень осторожно выбраться наверх.
Хорошо строили, карнизы широкие, не Московская кольцевая автодорога, конечно, но пять ладоней наберется. Есть куда руки поставить и пространство для того, чтобы голову и корпус чуть вперед вынести.
Я кое-как забралась на карниз, чуть было не сорвавшись, но бог миловал. Прошла вдоль стены пару метров и оказалась рядом с окном. Заглянув внутрь, я увидела, что это какой-то кабинет. Свет в нем не горел, и я могла рассчитывать на то, что влезу внутрь незамеченной.
Чтобы не производить много шума, я не стала разбивать стекло, а постаралась надавить на него так, чтобы появились многочисленные трещины. Для этого я использовала рукоятку пистолета.
Действительно, после незначительного давления через огромное стекло пошла трещина. Одной мне было недостаточно, и перспектива падения большого куска стекла со второго этажа на асфальт меня никак не устраивала. Я хотела потихоньку выставить стекло и сбросить осколки на небольшой газончик, чтобы избежать шума.
Постукивая рукояткой, я раскрошила несколько частей, которые с предательским звоном упали между двумя рамами. В конце концов мой труд увенчался успехом. Я влезла внутрь и перевела дух.
Теперь, когда под ногами был твердый пол и за спиной не было пропасти, стало намного легче. И с моральной, и с физической точки зрения.
Замок, к сожалению, изнутри не открывался. Нужен был ключ, чтобы отпереть его. Я прислушалась. В коридоре вряд ли кто-то шлялся. Все, кто работает в исполкоме, уже давно дома, за исключением главы и его холопа в лице директора молкомбината.
Когда я представляла себе, как вваливаюсь в кабинет главы администрации с автоматом в руках, как эти жабы смотрят на меня, все во мне просто звенело от удовлетворения.
Что же делать с этим замком? Походив по комнате, я не нашла ничего более подходящего, чем собственные руки. Схватившись покрепче за ручку, с силой дернула дверь на себя.
Если бы я была в какой-нибудь средней школе, то обязательно выдернула бы слабенький запор. Здесь же финансирование было на уровне, и внушительная дверь на все мои попытки открыть ее никак не отреагировала. Неужели придется расстреливать замок, чтобы попасть в коридор?
Я не нашла ничего лучшего, как опять вылезти на улицу. Я не могла сама себе поверить, что снова делаю это. Потихоньку двигаясь по карнизу, добралась до замазанного белой краской окна.
Добро пожаловать в сортир, Юлия Сергеевна. Не знаю, в мужской я лезу или в женский. Впрочем, какая разница, там уже явно никого нет и быть не может. Пришлось со стеклами проделывать ту же самую процедуру, что и с большим окном неизвестного мне кабинета.
Я потихонечку выставила стекла двойной рамы и влезла внутрь. Прошла по туалету и вышла в коридор. Никого. Только лампы дневного света горят под потолком, освещая темный, заботливо натертый паркет.
Федотов сидит на третьем этаже. Я посещала уже это здание, поэтому немного ориентировалась внутри. Поднялась по лестнице на третий этаж. В коридоре тишина. Из крохотной щелочки под дверью проникает свет.
Приемная. Я точно знала, что секретарши Федотова там нет. Тем не менее сняла автомат с предохранителя и открыла дверь. Никого. Подошла к кабинету председателя райисполкома. Прислушалась.
Голос Бориса Всеволодовича мне был знаком. Затем раздался густой бас. Человек говорил так громко, что я явственно расслышала фразу:
— Не надо нам никого ждать, мы и сами в состоянии справиться. Как только наша доблестная милиция засечет ее, я сам отверну курице головешку.
Тут я поняла, что это не кто иной, как разрекламированный мне Егором директор похоронного бюро, который собственными руками душит людей. Эдакий душитель-потрошитель.
Директор молкомбината возразил ему, что, мол, надо подождать.
— Кого ждать? — спросила я, открывая дверь. — Кого вам надо подождать?
Три мужика смотрели на меня, как на привидение.
— Ты даже не представляешь себе, как это трудно — убить человека. — Бородатый неряшливый мужик, возглавлявший «Черный венок», двинулся на меня.
Он видел, что автомат направлен в его сторону, но не останавливался, рассчитывая на то, что я не предприму никаких действий. Проще говоря, что я не выстрелю. Поверив своему подельнику, следом поднялись со своих мест и Федотов с директором молкомбината. Прямо как в той песенке: «На меня надвигаются трое пьяных ребят, ну и пусть надвигаются, у меня автомат. Нажимаю на кнопочку…»
Я посмотрела в глаза идущему на меня мужчине, и он дрогнул. Можно сказать, что я сначала убила его морально, а затем физически. Пуля вылетела из ствола и, попав в грудь, прошла навылет и ударила в стену, чуть не задев Федотова. Удар отбросил душителя назад, и он упал на спину.
Остальные двое остановились, разинув рты. В ушах звенело от грохота.
— Ты, ты, — задергался Федотов, останавливаясь, как будто наткнулся на стену, — ты не нервничай.
— Да ладно, я и не нервничаю, — ответила я, садясь на стул. — Его все равно надо было пристрелить, он слишком много народу тут поубивал. Не так ли? Это ваш, Борис Всеволодович, — я указала пальцем на лежащего на полу бородатого дядьку, — штатный убийца. Видать, его усилиями и росло количество смертей в городе от месяца к месяцу. Или я ошибаюсь?
— Тебе статистику показали не для того, чтобы ты ходила и нарушала закон и порядок на наших улицах.
— Да что вы говорите, уважаемый глава администрации? Не с вашего ли ведома закопали радиоактивное оборудование в одной из ям, подготовленных под силос на ферме?
— Откуда ты знаешь? — вытаращил глаза директор молкомбината.
— От верблюда. Сядь на стул и рот закрой. Я буду вопросы задавать, а вы будете давать на них четкие и конкретные ответы.
Они послушались и притихли. Видимо, в надежде на то, что снизу прибежит наряд милиции. Про этих ментов я не забыла.
— Давай, Константин Иванович, собирайся с мыслями. Сейчас будешь объясняться с нарядом, который уже, видимо, бежит сюда. Выйдешь в приемную и скажешь сержантам, что вы просто балуетесь как дети. Понятно? Если возникнет какое-либо недоразумение, я твоему шефу пущу пулю в лоб. Вопросы есть? Вопросов нет. Вставайте, идите к двери.
Я закинула ногу на ногу и положила на колено автомат так, что его дуло смотрело точно в грудь сидящему за своим столом Федотову. Директор молкомбината посмотрел на своего шефа.
— Иди и делай, как она говорит. Все козыри у нее на руках. Пока.
— А мы не будем колоду пересдавать, поэтому все, как было, так и останется. Давай, Константин Иванович, шевели ногами, а затем — языком.
Не успел он еще выйти из кабинета, как мы услышали топот ног и звук резко открывающейся двери приемной.