– Выпить… дайте.

– Выпили уже.

Эльвира вздрогнула и перестала трястись.

– Вы помните нас? – спросил я.

– Помню, конечно, – она вздохнула. Алкоголь разлился по крови, наступило временное облегчение. – Скажите… Гуго не нашелся?

– Нет. Признайтесь, Эльвира, все, что вы наговорили, остается в силе?

– Конечно… Простите, я тут немного… в общем…

– Захлопоталась. Домашние дела, понимаем, – буркнула Варвара. Я посмотрел на нее с укором.

– Мы не знали, Эльвира, что вы принимаете наркотики.

– Я тоже… не знала. Мне казалось, я только пью…

Я удивленно посмотрел на Варвару. Та сделала скептическую мину.

Постепенно мы разговорили женщину. Воздушный перелет состоялся успешно. Завалилась в дом глубокой ночью, разругалась с Изабеллой (а ведь Изабелла ничего об этом не говорила), у которой опять околачивался начальник местной полиции Рикардо Конферо – неприятный, скользкий тип. Заперлась в апартаментах, имея там все «необходимое» для автономного проживания.

– Вы потребляли раньше наркотики?

Глаза Эльвиры забегали. Можно считать, она уже ответила на мой вопрос. Залепетала, что случались срывы, но все это в прошлом, она понятия не имеет, откуда в этой комнате кокаин. Она запирала дверь – совершенно точно. Однако, если дверь была заперта, то как сюда попали детективы из России?..

Я не мог избавиться от мысли, что от нас в этом доме уже ничего не зависит. Мы собрались уходить, но тут она выпрыгнула из кресла, принялась умолять простить ее за глупое поведение, просила не уезжать – ведь ей так страшно в этом доме без Гуго. Уверяла, что завтра же пойдет и снимет со счета еще десять тысяч. Мы взяли с нее слово (а Варвара уныло предложила взять расписку), что пить она не будет и к ужину явится цветущая и трезвая – если нас не разведут, конечно, с ужином…

Не успел я завалиться на койку, чтобы немного подумать, как в дверь задубасили, ворвалась разгневанная Варвара.

– Представь, брюлики свистнули, я их на тумбочку положила…

– Расслабься, – я выудил из кармана сережки и сунул в трясущуюся длань. – Без присмотра не хотелось оставлять.

– Тьфу ты, черт, – сплюнула Варвара и в изнеможении опустилась рядом со мной. – Устала я сегодня, Андрюша. Не возражаешь, если я с тобой минуточку полежу?

– Полежи, полежи, – я обнял ее за плечи и притянул к себе, пока она не передумала…

Глава третья

Ужин прошел в скомканной нервозной атмосфере. То, что мы присутствовали за общим семейным столом, было достижением, подозреваю, не Эльвиры, а Изабеллы. Зачем ей это было нужно, я пока не понимал.

Столовая располагалась в той же плоскости, что и буфет. Суровый минимализм с увядшими ромашками в позолоченной рамочке. Длинный стол с закругленными концами. Мягкое освещение вуалировало лица вкушающих. Люди стучали столовыми приборами, неторопливо пережевывали пищу. Варвара, прежде чем отправить в рот кусочек еды, пристально его разглядывала. Я поддевал ее локтем и шептал, что пищу надо есть, а не разглядывать. Если все едят одно и то же, то вряд ли нас отравят. «Вкус спецфицкий», – оправдывалась Варвара.

Компания подобралась экзотичная. Я сделал ценное наблюдение: в этом доме ВСЕ ВСЕХ не любили (в том числе нас), за исключением шустрой девицы Кармен, явно тяготеющей к Изабелле, и начальника полиции Конферо, тяготеющего туда же.

Начальник охраны Йоран Ворген был немногословен, пытался излучать скандинавское спокойствие и доброжелательность, но со скрипом выходило только первое. Из наблюдений явствовало, что его тяготит не только наше присутствие, но и присутствие Эльвиры. Изабелла приветливо улыбалась, но приветливость стоила упорной работы лицевых мышц. Эльвира не вняла воспитательной работе, явилась за стол нагруженной коньяком, но не буйствовала, сидела подавленная, ковырялась вилками и щипцами в тарелке. «Младшенький» Генрих имиджа не сменил, бурчал под нос и уже битых четверть часа гонял по тарелке скользкую улитку. Черноволосая Кармен, чье происхождение в доме пока оставалось загадкой, худая, курносая, лукаво посматривала то на меня, то на Изабеллу, морщила носик, чтобы смешинка не попала в рот. Имидж отмороженного чертенка ей подходил вполне удачно.

Нахохлился Марио. Одна бровь была зафиксирована выше другой, белый фартук завязан под горлышко, взгляд устремлялся на еду, которую он аккуратно поглощал при помощи соответствующих приспособлений. Участи ребенка можно было только посочувствовать. За его движениями строго взирала гувернантка Габриэлла – прямая тетка в черном. Она могла бы стать привлекательнее, если бы лучше ухаживала за волосами и не делала такое свирепое лицо. Гувернантка сидела вместе со всеми, но место свое знала, локти на стол не укладывала, почти не ела, а если на кого-то и поглядывала, то только искоса.

Движением блюд из ресторана «Эль-Пасо» заведовала горничная Сесиль. В редкие минуты передышки она замирала, отступив к стене, и превращалась в расплывчатое пятно, никому не интересное.

Полковник Конферо был одет в партикулярное платье – рослый, щекастый, с наметившимся брюшком. Он пытался потрясти публику добродушием, но это никого не потрясало. Интересно, думал я, он знает, что предыдущие мужья Изабеллы в порядке живой очереди отправились в Страну вечной охоты и становиться четвертым просто глупо?

– Вы плохо едите, – обратилась к нам с Варварой Изабелла (видимо, сказанное относилось только к Варваре). – Напрасно, господа из России. В ресторане «Эль-Пасо» меню отличается разнообразием, а продукты свежестью. Сам шеф-повар дон Луиджи распоряжается упаковкой и отправкой, подписывает продукты, чтобы мы знали, что едим.

– Спасибо огромное, Изабелла, – чавкал я. – Невыносимо вкусно.

– Вы даже не в курсе, что вы едите, – ворковала Изабелла. – Вот здесь у нас ромштекс, это баранья корейка на косточке, крем-суп из спаржи, фасолевый суп с рисовыми клецками, грибное рагу, кусочки омара в белом вине, виноградная улитка эскарго – могу поклясться, в России вы такого еще не пробовали.

– Фи, Россия… – бормотал, гоняя улитку, Генрих. – Да там, кроме пельменей, ничего не едят. Символ гастрономической роскоши.

– Это правда? – В изумрудных глазах Изабеллы заплясали огоньки.

– Это правда, Изабелла, – подтвердил я. – Пельмени в России – не просто еда. Это идея. Вроде водки. Пельмени утром, пельмени вечером. Разбудите человека в три часа ночи – он выпьет водки и закусит пельменем. Нет, существует, конечно, другая еда, но она так плохо приживается…

– А вот насчет водочки стоит поразмыслить, – пошкрябал шею Генрих. – Изабелла, радость моя…

Донести до публики окончание мысли он не успел. Клюющая носом Эльвира нанесла внезапный удар: неловко сжала щипчиками улитку, последняя выстрелила, пронеслась через стол и вонзилась Генриху точно в клюв!

– Попала! – радостно засмеялась Эльвира и захлопала в ладоши.