Поговорив с полковником, гангстер совершил еще один звонок, и спустя минуту перед ним навытяжку стояли двое. Первого звали Филиппо, он был высок, могуч, мордаст, имел глаза с маслянистым блеском и носил роскошную кудрявую шевелюру. Второй был проще, брит, жилист, невысок и отзывался на имя Хосе. Несложно догадаться, что именно этих парней Басадена командировал к полковнику.
Оба почтительно выслушали приказ, кивнули, потопали из беседки.
– Нам бы тоже поговорить с полковником, – спохватился я. – Желательно до того, как он поговорит с Басаденой. Это, кстати, в его же интересах.
Варвара выплюнула фразу с просительной интонацией. Басадена остановил парней, выслушал Варвару, пожал плечами.
– Ну, скажи, разве он не душка? – восхищалась Варвара. – Я всегда подозревала, что настоящие мафиозо – это глубоко порядочные и отзывчивые люди…
К двум часам ночи над испанским побережьем Средиземного моря распростерлась огромная грозовая туча. Ливануло, как из ведра. Ураганный ветер тряс кусты, гнул пальмы, выстроившиеся вдоль дороги. Лобовое стекло превратилось в сплошное месиво, и очень кстати выяснилось, что на крутом немецком внедорожнике не работают стеклоочистители. Нормальные водители в подобных ситуациях прекращают движение, но нормальные водители в мафии не трудятся. Филиппо выражался крепким словом, не сбавляя скорости, Хосе лениво выбросил окурок, выставил в боковое окно голову и взял на себя обязанности штурмана: езжай прямо, здесь свернуть, здесь не так быстро… Машина дрожала, виляла из стороны в сторону, несколько раз нас заносило, но обошлось без столкновений.
– Потрясающе, – бормотала Варвара, вцепившись мне в руку. – Не пытайтесь повторить это самостоятельно. Эти горячие испанские парни – такие потрясающие оригиналы…
Бритоголовый Хосе, обернувшись, что-то прокричал, засмеялся.
– Дожди у них здесь редкость, – перевела Варвара. – Смысла нет чего-то ремонтировать. Да и Басадена на этой машине не ездит, у него свой «Крайслер» с шофером…
Район, в котором мы оказались, в России назвали бы частным сектором. Когда мы выпали из машины, ливень пошел на спад, и теперь просто молотил дождь средней тяжести. Фонари, закрытые козырьками, освещали широкий проезд. Мы стояли перед закрытыми воротами, расположенными в центре высокого каменного забора. Последний отличался от прочих заборов приземистой основательностью и явственно намекал, что за ним проживает лицо непростое.
Мы добежали до звонка с переговорным устройством. Филиппо чертыхался, прикрывая фанеркой свою роскошную шевелюру, надавил на кнопку. Отозвался недовольный полковник. Заскрежетали ворота, разъехались в стороны. Видно, пульт для их активации хозяин дома постоянно держал при себе.
– Сейчас он спустится, – объяснила Варвара. – Мы можем въехать.
Я толкнул ее локтем: а поговорить? Она спохватилась.
– Послушайте, полковник, – зачастила Варвара в микрофон, переходя (от волнения, наверное) на английский. – Это Барбара, мы сегодня с вами уже виделись. Позвольте еще немного с вами поговорить. Люди Басадены не будут нам мешать.
Полковник угрюмо помолчал.
– Хорошо, – процедил он сквозь зубы – тоже почему-то по-английски. – Ставьте машину во дворе, дверь будет открыта, поднимайтесь на второй этаж, лестница справа, вторая дверь – там гостиная, – он с треском отключил микрофон.
Филиппо вернулся в машину, загнал ее в устланный кафельной плиткой дворик. Мы прошли за ворота. Гирлянда лампочек горела над крыльцом. Дом был основательный – добротный камень, два массивных этажа с выдающимися пилястрами. Мы вбежали в холл. Там было неплохо, кабы не холостяцкая запущенность. Домработница, возможно, существовала, но вряд ли оказывала влияние на дизайн помещения. Из просторного холла, ключевую позицию в котором занимал протяженный диван и гигантская плазма, наверх уводили две лестницы. Одна освещалась, другая с трудом угадывалась в полумраке (видно, лампочка перегорела). Мы потянулись гуськом по освещенной стороне. Массивные перила (можно безбоязненно ходить в нетрезвом виде), короткая галерея, нависающая над холлом. Освещенности вполне хватало, чтобы разглядеть вычурную лепнину на тяжелых дверях, стены, нуждающиеся в ремонте. Филиппо постучал во вторую дверь, посторонился, облизнув Варвару масляным взором, жестом предложил войти. Выразительно постучал по часам, чтобы недолго.
Мы вошли в гостиную. Обстановка – сущий ригоризм, но не сказать, что мебель куплена на распродаже. Еще один диван с уютными потертостями, телевизор, жалюзи на окнах, продавленный паркет, помпезный бар с кривыми зеркалами (ухохочешься, пока в нем что-нибудь найдешь). Ни картин, ни цветов, ни фото близких людей. Еще одна дверь слева. Полковника в гостиной не было. На диване возлежал пушистый черный кот и исподлобья нас разглядывал.
– Господин полковник? – пошутила Варвара. – Вы так переменчивы… Фу, терпеть не могу кошек. У меня эта… как ее… аклюрофобия.
– Это не кошка, – поправил я. – Это кот. Две большие разницы.
– А как ты их различаешь?
– По интеллекту.
Варвара фыркнула, подошла к зеркальному бару, скорчила гримасу и залилась тоненьким смешком. С моей же точки зрения ничего смешного в ситуации не было. Я шагнул к соседней двери, она была не заперта, но за ней располагался не санузел, а узкий неосвещенный коридор. Я закрыл дверь, еще раз осмотрел гостиную. Кот внимательно отслеживал мои движения. Черт! Я пересек гостиную, распахнул дверь. Подручные авторитета вяло позевывали, прислонясь к перилам.
– Здесь нет полковника, – объявил я.
Им не понравилась моя интонация. Филиппо выхватил пистолет. Хосе – нож.
Мы бегло осмотрели второй этаж. Первая дверь по галерее – спальня, спрятаться негде (да и зачем ему прятаться?!). Вторая дверь из гостиной вела в коридор, который огибал бильярдную и приводил на лестницу, где перегорела лампочка. Филиппо и Хосе имели богатый опыт по обыску чужих жилищ. Убедились, что наверху никого, кроме кота, скатились вниз. Мы ходили за ними, недоуменно переглядываясь. Холл, просторная кухня, где недавно на плите что-то перегорело. Я распахнул окно, обозрел куцый садик, освещенный из дома напротив, где засели какие-то полуночники, дощатую сараюшку, ограду из обычного штакетника. Пустые помещения – гостевые варианты, практически не используемые. Филиппо злобно зашипел, ударил кулаком по косяку. Надо же так развести доверчивых парней! Испарился, сволочь… Хосе произвел из болтающихся брюк телефон, набрал номер. Односложно пожаловался. Выслушал ответ, сделал нам выразительный жест: проваливаем.
Беспокойство овладело нешуточное. Полковник не был похож на любителя розыгрышей. Мы вышли из дома, но прежде чем загрузиться в машину, пробежались по двору. Полковник пропал со всеми потрохами. «Ситроен» стоял под навесом, ворота открыты, черный джип невозмутимо красовался там, где его бросил Филиппо.
Они нетерпеливо показывали жестами, чтобы мы рассаживались.