И из этого окна можно, лишь приблизившись к стене и подняв кверху глаза, попасть в настоящий визуальный рай, состоящий из стройных женских ножек, голых ляжек, трусиков, чулочек, туфелек, свисающих со стульев сумочек, скучающих и терпеливо ожидающих своих подкрепляющихся хозяев собачек… Все равно что ты находишься под столом, и все то, что находится там, принадлежит тебе. Так думал Игорь в первые недели своей работы в «Менестреле», когда впервые открыл, в переносном значении, для себя это окно. Он, острейшими ножами кроша и нарезая овощи в салаты, наловчился делать это так виртуозно и почти не глядя, что его глаза, свободные от контроля за нарезкой, могли спокойно с утра и до позднего вечера наслаждаться открывавшимися ему картинами женских тайн.
– Смотри, пальцы нашинкуешь в салат, – он ждал этой фразы все десять лет, но никогда и никому из их поварской команды не пришло в голову взглянуть на это расположенное довольно высоко над разделочным столом окошко, чтобы понять хотя бы, куда оно выходит.
Как не обращал никто внимания и на голоса с террасы, долетавшие в кухню и растворявшиеся там в общем рабочем шуме. В холодном цехе, так уж сложилось, царствовал один Игорь. А это означало, что на время работы ему принадлежало и окно. И те голоса и обрывки фраз, которые он мог услышать. Постепенно он научился отделять эти фразы и отдельные слова от общего уличного и ресторанного шума, и они стали волшебным образом превращаться для него в довольно стройные диалоги или монологи, а потом и целые радиоспектакли. Над головой Игоря бушевали подчас самые настоящие страсти! Сцены ревности, откровенные разговоры, признания, озвучивание преступных замыслов, совращение несовершеннолетних девчонок, замужних дам, развод на деньги доверчивых вдовушек, оплата наличными разного рода услуг, начиная с мелких взяток паспортисткам и заканчивая подкупом судей… Если здесь, внизу, в кухне, в котлах варились густые супы, жаркое и рагу, то наверху, за столиками, готовили такие блюда, как месть, страдания, обиды, измены, любовь, ненависть, предательство, зависть. Это было настоящее людское варево, которое бурлило и кипело, переливалось через край и грозило выплеснуться в какие-то вполне конкретные действия.
Игорь увлекся подслушиванием чужих тайн. Шантаж стал его второй сущностью. Наркотиком. К его счастью, людям свойственно было занимать одни и те же привычные места, столики, а потому он, обратившись в слух, мог день за днем следить за развитием интересующих его грязных сюжетов. И когда назревало нечто серьезное, предположим, готовилась какая-нибудь лихая подстава, он звонил своему другу Володьке Чибиреву, оперу, и тот разруливал ситуацию, предотвращал преступление. Но будучи парнем корыстным и вбившим себе в голову, что его занятие предполагает дополнительную оплату, Володька обставлял дельце так, что спасенная им жертва при наличии доказательств готовящегося преступления с радостью благодарила его за оказанную услугу. Володька же, в свою очередь, делился с Игорем. И это были вполне реальные деньги.
На террасе обедало много клерков, офисного люда, а потому проследить при желании, где работает тот или иной интересующий его гость, а также узнать фамилию и телефон не составляло труда. И если возникали ситуации, когда можно было заработать, он не брезговал ни прямыми звонками, ни встречами, чтобы продать важную для человека информацию.
Чаще всего это касалось измен. Тривиальная история: лучшая подруга уводит мужа. Уж лучше заплатить человеку, который каким-то образом узнал об этом, чем дожидаться, когда разразится скандал, в результате которого любовница может потерять и потенциального мужа, и подругу.
Или в другом случае предложить мужу, который изменяет жене с любовницей, заплатить за молчание.
Историй масса, и зачастую они совсем мелкие, как бы незначительные, но для многих людей являющиеся опасными, грозящими разрушить семью или карьеру.
На самый главный вопрос, который задавали Игорю: «Откуда вы все это знаете?» – он отвечал всегда неизменно: «Я сидел за соседним столиком, когда вы договаривались о встрече… Вы так громко говорили, что вас просто невозможно было не услышать». И тогда человек, из которого он собирался вытрясти деньги, вдруг вспоминал, что да, действительно, он говорил об этих важных вещах именно в «Менестреле», на террасе… И что, возможно, за соседним столиком действительно сидел этот гад, подслушивал… Он ненавидел в этот момент этого полного, некрасивого и даже отвратительного парня, Игоря, ненавидел, но все равно платил. Платил, потому что боялся разоблачения, боялся и не хотел, чтобы друзья, родные, близкие ему люди узнали о том, какая он на самом деле сволочь.
Разве могло кому-нибудь прийти в голову, что человек, который узнал правду, на самом деле строгал салатики в каком-нибудь метре от столика, где сидела очередная жертва, и ловил своими жадными ушами каждое произнесенное ею слово?
Однако параллельно с его «менестрелевской» жизнью бурлила и его собственная, личная жизнь.
Он познакомился с потрясающей красоты девушкой, студенткой университета, и собирался на ней жениться. Конечно, девушка была с амбициями, знала себе цену и всячески намекала Игорю, что его зарплаты Салатника не хватит на то, чтобы содержать семью, не говоря уже о детях. Игорь, отлично разбиравшийся в ресторанном деле, решил открыть свое дело, свое кафе. Он даже присмотрел старый купеческий дом на соседней с «Менестрелем» улице, который рассыпался буквально на глазах, но который еще можно было отреставрировать и превратить в миниатюрное стильное кафе. Он сам, не посвящая свою невесту в этот рискованный план, решил взять кредит под свою двухкомнатную квартиру, где жил с матерью, а саму мать уговорил поехать к сестре в деревню. Ему понадобилось довольно много сил и времени, чтобы убедить эту городскую, привыкшую к удобствам женщину взять и поменять весь уклад. Однако мать очень любила свою сестру и скучала по ней, поэтому жизнь с ней в большом деревенском доме первое время представлялась ей вполне сносной. Кроме того, она давно уже мечтала о внуках. Вот и согласилась на переезд, чтобы не мешать молодым. Хотя он видел, как она украдкой от него плачет, собирая вещи, и как дрожат ее руки…
Кредит оформлялся долго, человек, который помогал ему в этом деле, просил довольно солидный откат. Игорь нервничал, боясь, что он не уложится в сумму, что ему не хватит денег на все: на ремонт, оформление документов для открытия кафе, покупки оборудования, рекламу. Повсюду, на каждом шагу ему придется платить взятки.
Но колесо уже завертелось, все документы были подписаны, он должен был получить деньги со дня на день. Мать каждый день звонила из деревни, рассказывала о своей новой жизни, о том, как сестра научила ее доить корову, только вот убирать навоз за животным она не может, ее тошнит…
Когда же наступил долгожданный день, и ему на счет перевели деньги, он решился все рассказать невесте, объяснить ситуацию и попросить ее войти в его положение и обойтись без пышной свадьбы. Ведь то, что он задумал, было грандиознее, важнее любой свадебной церемонии. Собственное кафе – чем не свадебный подарок?
Он позвонил ей, сказал, что у него есть сюрприз, чтобы она приезжала как можно быстрее… Но она не приехала. Ни в тот день, ни на следующий. Она вообще исчезла. Растворилась в воздухе. И никто-то ее не видел и ничего о ней не слышал. Словно ее и не было вовсе!