Значит, жив он.
Странно, но я испытала что-то вроде радости. Все-таки он мой напарник бывший…
Послушаем, о чем они говорят.
— Сейчас обстоятельства сложились так, — говорил министр, — что я скорее всего буду вынужден свернуть наш проект.
Кирилл вполголоса заговорил на ухо арабу — переводил, наверное. Тот нахмурился и покачал головой. Что-то сказал на гортанном наречии Кириллу.
— Махмуду не нравится ваша идея, — сообщил Кирилл, — он говорит, что сворачивать проект никак нельзя. Слишком много людей уже задействовано, слишком много вложено денег.
— Частично компенсировать мы сможем, — вдруг произнес Волк. Он говорил с большим трудом, хрипло и при этом держался за горло.
Видно, здорово ему все-таки от меня досталось.
Кирилл снова что-то сказал арабу. Тот опять покачал головой.
— Не пойдет, — сообщил Кирилл.
Министр задумался.
— Ладно, — прохрипел Волк, посмотрев на министра, — я думаю, первую партию мы примем. Пять тонн гашиша и полтонны героина. Реализацию героина я могу взять на себя, — это он уже к министру обращался.
Министр кивнул.
Кирилл перевел. Араб пожал плечами.
— А оружие мы вам отправили уже, — проговорил министр, — три дня назад…
Вот так да!
Я удивленно покачала головой. А Гром говорил — компромат, что все это неправда, что на видеокассете записано. А тут… Вон какие сведения мне в руки попали.
Выходит, министр действительно налаживает торговые пути в арабские страны и обратно. Заботится, так сказать, о процветании экономики нашей страны.
— Я думаю, надо соглашаться на дальнейшее сотрудничество, — подал голос Виктор Федорович, — и еще мне кажется, что…
— Никому не интересно, что тебе кажется, — зло хрипнул на него Волк, — заткнись и не мешай. На тебе еще покушение на меня висит. Ты всех приезжих вычислил?
— Всех, — пробормотал Зайберт, — никого подозрительного. У нас и приезжих-то немного было за эти дни. Все больше журналисты.
— Журналисты… — повторил Волк и закашлялся, — журналисты, мать их… Ты проверь сперва, что это за журналисты такие…
У меня завибрировал передатчик.
Сигнал!
Вот не вовремя-то! А вообще-то нет — как раз вовремя.
Я отошла от двери и, осторожно прикрыв ее, надела на уши наушники.
— Багира! — прозвучало там.
Это был Гром.
— Слушаю, — шепотом откликнулась я.
— Почему шепотом? — спросил Гром. — Ты где находишься?
— Долго объяснять, — прошипела я, оглянувшись на дверь, — я говорить долго не могу, Гром.
— А ты объясни, — строго приказал Гром.
Я еще раз оглянулась на дверь и свистящим шепотом доложила обстановку:
— Так вот, сейчас я нахожусь в двух метрах от места, где происходят эти самые переговоры.
Гром помолчал.
— Сложное положение, — выговорил наконец он, — я и подумать не мог, что это на самом деле так…
— Мои дальнейшие действия? — осведомилась я. — Что мне делать?
— Подожди, — попросил Гром, — мне нужно проинформировать… начальство. Потом скажу, что делать тебе дальше. Минут через… несколько я снова выйду на связь. Отбой.
— Отбой, — сказала я, но в наушниках уже воцарилась тишина.
Я перешагнула через недвижно лежащего Бориса и снова осторожно прокралась к двери.
— Да не могу я сейчас это делать, потому что… Потому что… Ну, одним словом, до меня дошли сведения, что мною заинтересовались в соответствующих органах, — это министр.
Правильные сведения до тебя дошли.
— Не могу! — твердо повторил министр.
— Можешь, — глядя на него в упор, высказался Кирилл, — а иначе…
— Что — иначе? — зловещим шепотом переспросил Волк, нахмурясь.
Волк убрал руки со стола, а араб, забеспокоившись вдруг, поднялся.
— Сиди, — негромко приказал ему Волк.
Тот сел. Вот-вот, а еще русского языка не понимает, переводчиком пользуется, образина темнорожая.
Кирилл молча встал и, подойдя к стене, где под низким потолком чернело вентиляционное отверстие, поднялся на цыпочки и откинул решетку отверстия. Залез рукой туда и вытащил маленькую портативную видеокамеру.
— Понял? — спросил он у министра.
Тот молчал. И Волк тоже молчал. Все молчали.
Ага, вот и кассета с компроматом появилась. Вот они где кино снимали.
Кирилл водворил видеокамеру обратно и закрыл решетку. Вернулся за стол.
— Надеюсь, объяснять не надо, куда пойдет этот материал, если ты откажешься от предложения господина Махмуда? — тихо спросил он.
— С-сука! — неожиданно громко выдохнул Волк. — Вот сука…
Министр заметно побледнел.
Виктор Федорович тоже открыл рот. И ему ничего не известно было о видеокамере. Разумно поступает Кирилл, разумно. Даже брату своему не проболтался.
— Все наши встречи записаны, — сообщил Кирилл, садясь за стол рядом с арабом, — где кассеты хранятся, никто, кроме меня, не знает.
Минут пять за столом висела гнетущая тишина. Молчали все.
Что же это Гром не выходит на связь? Пора бы уже.
— Так что вы скажете теперь? — поинтересовался Кирилл, закуривая сигарету.
Министр что-то хотел сказать, но его перебил Волк:
— Я скажу.
— Говори, — прищурился на него Кирилл.
Волк тоже усмехнулся, обнажив клыки.
— И у меня кое-что есть для вас, — он медленно полез за пазуху.
Кирилл вздрогнул, араб вскочил со стула, а в руках у Валерика появился неизменный автомат.
— Спокойно, — хрипло засмеялся Волк, — у меня записная книжка там…
Министр тяжело дышал, вытирая пот со лба.
— И что же у тебя есть на нас? — успел выговорить Кирилл — Волк неожиданно вырвал пистолет из-за пазухи, грохнул выстрел, и Кирилл, схватившись за простреленное горло, упал лицом на стол.
Министр тотчас рухнул под стол, закрыв голову руками, а секунду спустя после выстрела грянула автоматная очередь. И еще очередь, и еще…
Загремели выстрелы, и на несколько минут в комнате воцарился кромешный ад.
Волк с исказившимся от смертельной муки лицом отступал назад, непрерывно стреляя из своего пистолета. А на груди у него одна за другой вспыхивали багровые раны — кровь брызгала по стенам.
Валерик дал последнюю очередь и навсегда выпустил из рук свой автомат. Волк всадил в Валерика почти всю обойму из своего пистолета.