Агнес так и сидела в столовой, вцепившись в кружку.
Когда они приехали домой, Агнес встала возле кукольного домика и уставилась в стену, хлопая в ладоши. Девочка полностью ушла в себя. Родители не знали, что она там видит, но дочь объяснила, что там появляются серые палочки, которые она должна пересчитать и спрятать. Агнес делала так, когда чего-то боялась. Иногда подсчет палочек длился минут по десять, но тем вечером Агнес простояла у стенки больше четырех часов, после чего родителям все же удалось уложить ее спать.
Бронированная дверь закрылась, и врачи направились к изолятору – единственному обитаемому из трех. Свет люминесцентных ламп отражался от линолеума. Обои замахрились в метре от пола, на уровне тележки, на которой развозили еду.
Главврач упрятал карточку в карман и дал Андерсу подойти к массивной металлической двери.
Сквозь армированное стекло Андерс рассмотрел невысокого мужчину, сидящего на пластмассовом стуле. Синие джинсы, джинсовая рубашка. Гладко выбрит, глаза – удивительно спокойные. Покрытое морщинами бледное лицо похоже на растрескавшееся русло пересохшей реки.
Юрека Вальтера осудили за два убийства, но он явно имел отношение еще к девятнадцати.
Тринадцать лет назад Вальтера взяли на месте преступления в парке Лилль-Янсскуген в тот момент, когда он пытался загнать женщину лет пятидесяти в стоящий в яме гроб. Вальтер держал ее в этом гробу почти два года, но женщина все еще была жива. Она чудовищно пострадала – истощение, атрофия мышц, тяжелые обморожения и болезненные пролежни. Кроме того, мозг несчастной был серьезно поврежден. Если бы полицейские не выследили Вальтера и не взяли его возле гроба, он бы, наверное, так и продолжал убивать.
Главврач достал три пузырька с желтым порошком, добавил в каждый воды, взболтал и осторожно втянул содержимое пузырьков в шприц.
Сунул в уши беруши и открыл окошечко в двери. Звякнул металл, и до врачей донесся тяжелый запах бетона и пыли.
Брулин, растягивая слова, объявил Вальтеру, что пора делать укол.
Сидевший в изоляторе мужчина поднял голову и плавно встал, перевел взгляд на окошечко и двинулся к двери, расстегивая рубашку.
– Остановись и сними рубашку, – велел Брулин.
Вальтер продолжал медленно идти к двери. Роланд захлопнул окошко и быстро задвинул засов. Вальтер остановился, расстегнул последние пуговицы, и рубашка упала на пол.
Когда-то он явно был спортивным, но теперь мускулы стали дряблыми, морщинистая кожа обвисла.
Роланд снова открыл окошко. Вальтер сделал несколько шагов и протянул врачам жилистую руку, усыпанную пигментными пятнами.
Андерс протер ему плечо спиртом. Роланд ввел шприц в мягкую плоть. Жидкость он выдавил слишком быстро. Вальтер дернулся от неожиданности, но не убрал руку, пока Брулин не разрешил ему. Главврач поспешно закрыл и запер окошечко, вынул беруши, нервно улыбнулся и заглянул в камеру.
Вальтер, спотыкаясь, дошел до койки, остановился, сел.
Внезапно он перевел взгляд на дверь, и Роланд уронил шприц.
Пытался подхватить его, но шприц покатился по бетонному полу.
Андерс подобрал шприц. Когда оба врача снова повернулись к изолятору, то увидели, что армированное стекло запотело изнутри. Вальтер подышал на него и пальцем написал “ЙОНА”.
– Что там? – неуверенно спросил Андерс.
– Он написал “Йона”.
– “Йона”?
– Что за ерунда…
Стекло очистилось. Вальтер сидел на койке, словно и не подходил к двери. Он рассмотрел место укола, помассировал руку, а потом поднял глаза на врачей.
– Там больше ничего не было? – спросил Андерс.
– Я видел только…
Из-за массивной двери донесся животный рев. Вальтер сполз с койки и теперь стоял на коленях, громко крича. Жилы на его шее напряглись, кровеносные сосуды вздулись.
– Сколько на самом деле вы ему вкололи? – спросил Андерс.
Побелевшие глаза Вальтера почти вылезли из орбит. Он оперся рукой о пол, вытянул ногу, но завалился назад, ударился головой о тумбочку, опять закричал и забился в конвульсиях.
– Вот черт, – прошептал Андерс.
Вальтер окончательно соскользнул на пол и задергал ногами, прикусил язык, выдохнул кровь на грудь и остался лежать на спине, тяжело дыша.
– Что будем делать, если он умрет?
– Кремируем.
У Вальтера снова начались конвульсии, он задергался, колотя руками по полу, но потом затих.
Брулин посмотрел на часы. По его щекам струился пот.
Вальтер застонал, повернулся на бок, попытался встать, но не смог.
– Через две минуты можно будет войти, – сказал Брулин.
– Это действительно необходимо?
– Скоро он будет совсем не опасен.
Вальтер встал на четвереньки, изо рта у него свисала кровавая слюна. Он пошатнулся и медленно пополз, а потом лег на пол и затих.
Андерс заглянул в изолятор через толстое стекло в двери. Юрек Вальтер неподвижно лежал на полу уже минут десять, тело обмякло после конвульсий.
Брулин сунул ключ в замочную скважину, помедлил, заглянул в окошечко и отпер дверь.
– Чувствуйте себя как дома, – пригласил он.
– А если проснется?
– Не проснется.
Брулин открыл дверь, и Андерс вошел. Дверь у него за спиной снова закрылась, щелкнул замок. В изоляторе пахло потом и еще чем-то. Кислый уксусный запах. Вальтер лежал неподвижно, дыхание угадывалось только по медленным движениям спины.
Андерс старался держаться подальше от него, хоть и знал, что Вальтер крепко спит.
Слышимость в изоляторе была странно навязчивой, звуки словно лежали на поверхности движений.
Медицинский халат мягко шуршал при каждом шаге.
Вальтер задышал быстрее.
Из крана капала вода.
Андерс приблизился к койке, перевел взгляд на Вальтера и опустился на колени.
Коротко взглянул на главврача, который испуганно наблюдал за ним через армированное стекло, нагнулся и попытался заглянуть под прикрученную к полу койку.
На полу – ничего.
Андерс еще немного подвинулся к койке, осторожно оглянулся на Вальтера и распластался на полу.
Он больше не видел Юрека – чтобы найти нож, пришлось повернуться к пациенту спиной.
Под койкой было почти темно. У стены лежали клочья пыли.
Невыносимо было думать, что вот сейчас Вальтер откроет глаза и…
Между матрасом и деревянными ребрами кровати что-то засунуто, но что – трудно рассмотреть.