— Вы дружили или конфликтовали с другими учениками?
— Ссоры у нас, конечно, бывали. Чего еще ждать от школы, где учатся одни мальчики-подростки? Но ничего серьезного.
— А учителя? Как они относились к директору?
— Эти трусы его боялись. Но нам они ничего не говорили.
— А с детьми Руне вы общались? Они были примерно вашего возраста?
Йон покачал головой.
— Руне этого не допустил бы. Правда, со старшим сыном нам приходилось иметь дело. Он был главным стукачом в школе. Подонок!
— Вижу, члены семьи директора вызывали у вас сильные эмоции.
— Я ненавидел их, как и все другие ученики. Но не настолько сильно, чтобы убить их, если вы это хотите знать. Подросткам свойственно не любить учителей.
— А другие дети директора?
— Они были сами по себе. Боялись отца, наверное. Инес тоже. Она только и делала, что занималась уборкой, стиркой и готовкой. Аннели ей не помогала, но мы с ними не общались. И, может, у Руне были причины ограничивать такое общение. Многие из учеников были избалованными богатыми сынками. Своими капризами они достали родителей настолько, что те отправили их в интернат в надежде, что там из этих лентяев и лоботрясов сделают приличных людей.
— Ваши родители тоже были состоятельными?
— У них были деньги, — произнес Йон с ударением на «были» и сжал губы, показывая, что не собирается обсуждать этот вопрос. Патрик отметил про себя, что нужно разузнать про семью Хольма.
— Как она? — внезапно спросил политик.
Хедстрём не сразу понял, о ком он.
— Эбба? — сообразил он наконец. — У нее все в порядке. Она занята ремонтом дома.
Йон снова обратил свой взгляд к острову, и Патрик пожалел, что не обладает способностью читать мысли. Ему хотелось бы знать, что творится сейчас в голове у его собеседника.
— Спасибо, что уделили нам время, — сказал он, поднимаясь.
Не похоже было, чтобы Хольм готов был поделиться с ними своими секретами, так что разговор лучше было закончить. Но после общения с этим типом Хедстрёму еще больше захотелось узнать о том, что происходило в интернате.
— Благодарим. Вы, наверное, чертовски занятой человек, — сказал Мелльберг. — Кстати, вам привет от моей жены. Она из Чили. Переехала сюда в семидесятых.
Патрик потянул начальника за рукав.
С фальшивой улыбкой Йон закрыл за ними калитку.
Йоста попытался проскользнуть в участок, но с Анникой на рецепции это было невозможно.
— Ты проспал? Что-то не похоже на тебя! — поприветствовала она его.
— Будильник не прозвенел, — ответил Йоста, избегая встречаться с ней взглядом. Анника видела людей насквозь, и провести ее было невозможно.
— А где все? — спросил он, оглядываясь.
В участке было тихо. Казалось, только Анника и была на месте. Правда, заслышав Йосту, в коридоре показался Эрнст.
— Патрик с Мелльбергом поехали поговорить с Йоном Хольмом. А мы с Эрнстом присматриваем тут за порядком, не так ли, старичок? — ответила Анника, подзывая к себе собаку. — Патрик спрашивал про тебя. Так что советую тебе порепетировать байку про будильник до его прихода. Если расскажешь, где был, может, я помогу тебе не попасться.
— Ох черт! — вздохнул Флюгаре, сдаваясь. — Поговорим за кофе.
— Ну же! — не отставала его собеседница, когда они оказались на кухне.
Йоста неохотно рассказал об их с Эрикой уговоре, и Анника от души рассмеялась.
— Ну, ты и вляпался по самые уши! Ты же знаешь, какая Эрика. Дай ей палец — всю руку отхватит. Патрик с ума сойдет, если узнает.
— Ты права, — вздохнул старый полицейский.
Все это Йосте было прекрасно известно. Но он готов был пойти на риск: слишком уж это было для него важно. И он знал почему. Это ради нее он делал это, ради девочки, которую они с Май-Бритт предали.
Анника перестала смеяться и серьезно сказала:
— Это очень важно для тебя.
— Да, и Эрика может мне помочь. Она сообразительная. Я знаю, что Патрик был бы против, но она, как никто, умеет раскапывать информацию, а в этом деле информация нам жизненно необходима.
Анника притихла. Потом набрала в грудь воздуха и заявила:
— О’кей. Я ничего не скажу Патрику. Но при одном условии.
— Каком?
— Ты будешь держать меня в курсе вашей с Эрикой деятельности. А я буду вам помогать. Я тоже неплохо нахожу информацию.
Йоста уставился на коллегу во все глаза. Такого варианта он не ожидал.
— Тогда договорились, — согласился он. — Но ни слова Патрику. Иначе нам конец.
— Будем надеяться, что он ничего не узнает. Что вам уже известно?
Старик пересказал разговор с Эрикой и добавил:
— Нужно найти контакты учеников и учителей. У меня только старые данные. Но, думаю, и они могут нам помочь. Имена у них всех редкие, и это облегчит нам работу.
Анника приподняла брови:
— А личные номера граждан?
Флюгаре опешил. Какой же он дурак! Анника, наверное, считает его идиотом.
— Означает ли твое выражение лица, что у них есть номера? Тогда я подготовлю для тебя отчет после обеда. Самое позднее завтра утром. Годится? — улыбнулась женщина.
— Годится. Сам я думал поехать с Патриком поговорить с Леоном Кройцем.
— Почему именно с ним?
— Без особой причины. Но он запомнился мне лучше других. Мне показалось, что Кройц был в лагере заводилой. К тому же я слышал, что они с женой купили большой белый дом во Фьельбаке.
— Тот, что на горе, с видом на море? За который просили десять миллионов? — изумилась Анника.
Цены на дома с морским видом не уставали поражать местных жителей. Они пристально следили за ходом аукционов. Но десять миллионов заставили ахнуть даже бывалых сельчан.
— Значит, деньги у них водятся, — сказал Йоста.
Он вспомнил мальчика с темными глазами и красивым лицом. Уже тогда тот излучал богатство и врожденную уверенность в себе, свойственные немногим подросткам.
— Тогда начнем, — заявила Анника, поднимаясь. Поставив чашку в посудомоечную машину, она красноречиво посмотрела на коллегу, после чего тот последовал ее примеру. — И я совсем забыла, что тебе нужно было к зубному сегодня.
— К зубному? Мне?.. — удивился старый полицейский, но быстро все понял и улыбнулся. — Ах да! Я же тебе вчера говорил, что пойду к зубному. И смотри — никакого кариеса!
Он подмигнул Аннике.
— Не надо портить ложь излишними подробностями, — сказала она, погрозив ему пальцем.