— Ты имеешь в виду в семьдесят четвертом?
Патрик кивнул.
— Насколько это было в наших силах, — начал вспоминать Флюгаре. — Людей не хватало, но мы все равно прочесали весь остров. Если бы оружие где-то было, мы нашли бы его.
— Наверное, оно лежит на дне моря, — предположил его собеседник.
— Ты наверняка прав. Кстати, я начал обзванивать воспитанников интерната, но пока это ничего не дало. Пора отпусков. Никто не подходит к телефону.
— Все равно хорошо, что начал, — похвалил Патрик. — Можешь пометить самых интересных — к ним мы съездим лично.
— Это будет сложно. Они живут по всей Швеции, — ответил Йоста. — По всем адресам не наездишься.
— Обсудим это, когда у тебя будет выборка.
Хедстрём поднялся и пошел к выходу. По пути он обернулся:
— Поедем к Леону Кройцу после обеда? К нему далеко ехать не надо.
— Хорошо. Надеюсь, это даст больше, чем вчерашний допрос. Йозеф был таким же молчаливым, каким я его помню.
— Да, из него слова клещами надо вытягивать. А этот Себастиан — скользкий тип, — добавил Патрик и вышел.
Флюгаре поднял трубку и начал набирать очередной номер. Он ненавидел говорить по телефону. Если бы не Эбба, и браться бы не стал. Хорошо, что Эрика согласилась взять на себя часть звонков.
— Йоста! Подойди! — крикнул вдруг Хедстрём.
Выйдя в коридор, Флюгаре увидел Мортена Старка. В руках у того был пластиковый пакет с открыткой.
— Мортен нам хочет что-то показать, — сообщил Патрик.
— Я сразу положил ее в пакет, — пробормотал Старк, — но я брал ее в руки, так что мог что-то испортить.
— Хорошо, что вы подумали о пакете, — похвалил его Хедстрём.
Йоста некоторое время вглядывался в открытку с котенком. Затем, повернув ее, прочитал написанные на другой ее стороне строки.
— Что за черт! — воскликнул он.
— Похоже, Й. начинает показывать свое истинное лицо, — прокомментировал Патрик. — Это, без всяких сомнений, угроза.
Наверное, это какое-то недоразумение. Или это та ужасная женщина довела его до болезни. Но Дагмар ему поможет. Что бы ни произошло, Герман поправится, когда они снова будут вместе. Дочку она оставила в кондитерской в городе. Девчонка ей надоела. Дагмар велела отвечать всем, кто спросит, почему девочка сидит одна, что ее мама ушла в туалет. Сама же она теперь разглядывала здание лечебницы. Найти ее оказалось нетрудно. Спросив дорогу пару раз, Дагмар наконец наткнулась на женщину, которая подробно рассказала, где находится больница. Теперь оставалось проникнуть внутрь. Снаружи было много людей. Молодая женщина подумала сначала представиться фру Геринг, но был риск, что Карин уже навещала мужа в больнице, и тогда путь внутрь ей будет заказан.
Дагмар осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, повернула за угол и подошла к черному ходу. Там сновали женщины всех возрастов в строгой униформе. Кто-то выкладывал на тележку справа от входа белье, и Дагмар осенила идея. Не выпуская дверь из виду, она подкралась к тележке и начала рыться в груде белья. В основном там были простыни и наволочки, но внезапно ей повезло. На самом дне лежала униформа — точно такая же, как на медсестрах. Вытянув ее из кучи, фрекен Свенссон скрылась за углом, чтобы переодеться. Закончив, она выпрямила спину и заправила волосы под чепчик. Форма была грязноватой, но не слишком. Теперь оставалось надеяться, что не все медсестры знают друг друга в лицо и что никто не заметит чужачку.
Открыв дверь, женщина заглянула в комнату. Это оказалась раздевалка для персонала. Там было пусто. Дагмар зашагала дальше по коридору, украдкой озираясь по сторонам. Она прошла мимо множества закрытых дверей. Табличек с именами на них не было, и ей стало ясно, что найти Германа будет нелегко. В отчаянии она прижала руку ко рту, чтобы не застонать от разочарования. Рано еще сдаваться. Две медсестры шли по коридору ей навстречу. Они о чем-то тихо разговаривали, но ей показалось, что она услышала фамилию Геринг. Дагмар навострила уши и замедлила шаг. У одной из сестер в руках был поднос. Судя по всему, она жаловалась коллеге.
— Он швырнул еду мне в лицо, — говорила она, качая головой.
— Вот почему начальница сказала ходить к Герингу только по двое, — отозвалась вторая; голос ее подрагивал.
Они остановились перед дверью и переглянулись. Дагмар поняла, что надо действовать. Или сейчас, или никогда. Прокашлявшись, она уверенным тоном произнесла:
— Мне поручили заниматься Герингом. Так что вы, девушки, свободны, — и Дагмар потянулась к подносу.
— Правда? — спросила державшая его медичка; на лице ее было написано явное облегчение.
— Я знаю, как обращаться с такими, как он. Так что идите займитесь полезными делами. Я здесь разберусь. Только дверь мне подержите, — сказала фальшивая медсестра.
— Спасибо, — кивнули девушки.
Одна из них достала связку ключей и вставила один из них в замок. Дагмар проскочила внутрь. Стоило двери закрыться за ней, как сестры тут же поспешили прочь, обрадованные тем, что им не пришлось выполнять трудную работу. Сердце Дагмар забилось быстрее. Вот он лежит, ее любимый, спиной к ней, на узкой кушетке.
— Все будет хорошо, Герман, — сказала она, опуская поднос на пол. — Я с тобой.
Он не двигался. Дагмар разглядывала его спину, преисполненная счастья от того, что они снова вместе.
— Герман, — она положила руку ему на плечо.
Больной резко сел на кровати.
— Что вам надо?! — завопил он.
Дагмар вздрогнула. Неужели это Герман? Стильный пилот, заставлявший ее сердце биться быстрее. С офицерской выправкой, широкими плечами, сверкающими как золото волосами. Что с ним случилось?
— Дай мне лекарство, чертова шлюха! Я требую! Ты что, не знаешь, кто я? Я Герман Геринг, и я требую лекарство! — продолжал он кричать.
Он говорил по-шведски с сильным немецким акцентом, делая паузы в поиске правильных слов. Дагмар почувствовала, как сжимается ее горло. Мужчина перед ней был жирным и вялым, с болезненным оттенком кожи. По его лбу стекал пот. Редкие волосы прилипли к черепу. Женщина сделала глубокий вдох. Надо убедиться, что она не ошиблась палатой.
Сделав шаг назад, она сказала:
— Герман, это я, Дагмар.
Она замерла в ожидании нападения. На лбу мужчины выступили вены. Бледные лицо и шея налились кровью.
— Дагмар? Да мне плевать на то, как вас, шлюх, зовут! Я хочу мое лекарство. Эти евреи заперли меня здесь. Мне нужно поправиться. Я нужен Гитлеру. Дай мне мое лекарство!