– Мне все равно – пусть будет Дайнека.
– Оля, – снова сказал Сергей. – Она хочет поговорить.
– О чем?
– О Юре.
– Вы тоже думаете, что это он убил? – Казалось, на самом деле ей все равно, что они думают.
– Нет, – твердо заявила Дайнека.
– Нет?
– Я уверена, что ваш муж ни при чем.
В глазах Ольги блеснула надежда, тем не менее она проронила:
– У дома, где убили ту женщину, видели нашу машину…
– И это неудивительно – он там бывал по работе, – объяснила Дайнека.
– У него нет алиби…
– При чем здесь алиби, когда его нет в живых.
– В кармане нашли ключ… – сказала вдова.
– И здесь я спрошу, – Дайнека приблизилась, немного понизив голос: – Ваш муж ничего не рассказывал про то, откуда он взялся?
– Нет, ничего. Я никогда не видела у него этого ключа.
– Может быть, вы заметили что-нибудь необычное в его поведении в последнее время?
– Заметила. – Ольга подняла глаза полные слез. – У Юры был неоперабильный рак. Он боролся как мог, а продюсер в это время дал объявление об освободившейся вакансии режиссера по монтажу.
Сергей и Дайнека переглянулись.
– Юрий знал об этом? – тихо спросил Сергей.
– Знал. Это его и убило.
Дайнека опустилась на стул.
– Оля, расскажите, как все случилось.
– Я ждала его дома. Он позвонил, сказал, что еще на студии, велел мне ложиться спать. Я заснула. Утром, когда проснулась, его все еще не было. – Ольга приложила руку к груди. – У меня, знаете, сердце сразу почуяло. Я побежала в гараж. Здесь близко – две остановки, на улице Народного Ополчения. – Она страдальчески поморщилась. – По дороге вспомнила, что забыла ключи. Вернулась, опять побежала. В общем, когда я открыла дверь, сразу увидела Юру.
– Дверь была заперта?
– Да. Гаражный ключ висел на гвозде. Юра всегда так делал. Закроется изнутри, а ключ – на гвоздь, чтоб не терялся.
– Что было потом?
– Ноги у меня подломились, и я упала. Потом позвонила.
– Кому?
– Леше.
– Кто это?
– Алексей Петрович, его близкий друг.
– Родионов? – вмешался Сергей.
– Да, ты его знаешь.
– И что он?
– Приехал в гараж.
– Потом?
– Я не знаю… Все делал он.
– Ключ от чужой квартиры при вас обнаружили?
– Да. Когда приехали полицейские, Алексей сразу ключ опознал. Я даже не поняла, о чем идет речь. И когда мне сказали, что Юра и Полежаева… – Ольга уткнулась в ладони и зарыдала.
– Он не мог! – сердито заявила Дайнека.
Ольга подняла заплаканное лицо и зло выкрикнула:
– Мне плевать, мог или не мог! Юры больше нет!
В комнату забежали испуганные родственники.
Дайнека и Сергей попрощались и ушли восвояси.
Из кухни долетел сквознячок.
«Светка форточку не закрыла».
Анастасия Петровна дотянулась до спинки кровати, сняла шаль и, накинув ее на плечи, расправила между поясницей и спинкой инвалидной коляски. Руками крутанула колеса и покатилась на кухню. Там взяла в углу швабру и толкнула форточку ручкой.
Вернулась в спальню, остановила коляску у балконной двери. Отсюда весь двор был виден как на ладони. Возле арки курили киношники. Из зашторенного автобуса выпорхнула актриса со старомодной прической, в простеньком платье, и засеменила туфельками по льду.
Кто-то из курильщиков выбросил сигарету и кинулся к подъездной двери. Распахнул ее, дождался, пока девушка проскользит через двор. В подъезд они отправились вместе. Анастасия Петровна перевела взгляд на окно второго этажа того же подъезда. Через минуту они там появились, обнялись и замерли в поцелуе.
Мужчины, что курили под аркой, направились вслед за ними. Один открыл дверь, взял камень и подложил, чтобы подъезд остался открытым, после чего все вошли внутрь. Двое из окна тихо исчезли.
В нем по очереди промелькнули все, кто зашел в подъезд. Через минуту из входной двери выглянула старуха, пнула камень ногой и захлопнула ее.
Анастасия Петровна знала эту старуху. Много раз видела во дворе и в окнах квартиры первого этажа, где раньше была дворницкая.
Из арки вышла знакомая девочка и направилась к тому же подъезду. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать. Невысокая, худенькая, в куртке и джинсах. Девочка жила одна в огромной квартире на втором этаже. Иногда там появлялся взрослый мужчина, похоже, ее отец. Часто забегала подруга, что жила по соседству.
Девочка вошла в подъезд, мелькнула в лестничном окне и скоро зажгла свет у себя дома. Анастасия Петровна перевела взгляд чуть выше. На третьем этаже снимали кино. Вокруг овального стола ходил мужчина, по углам комнаты стояли две камеры, за ними – два оператора. Анастасия Петровна взглянула левее. В импровизированной гримерной было темно…
Так она сидела, обозревая чужую жизнь. Подмечала то, что не замечали другие, потому что это было единственное развлечение, доступное ей в силу болезни, возраста. Она видела, как и для чего живут люди, что они делают, отчего страдают и почему действуют так, а не иначе.
Анастасия Петровна смотрела в окна гримерки и думала о том, что в мире есть дикие твари, которые терзают друг друга безо всяких причин. Их ареал – как трясина, осушить которую невозможно. Так ей подсказывал жизненный опыт. Но врожденная порядочность и честность склоняли ее к неосторожному шагу.
Она подняла трубку и набрала номер.
– Алло… дежурная часть? Говорит Галкина Анастасия Петровна. Мне нужно сообщить важную информацию. Я видела в окнах третьего этажа, где убили артистку…
Ее перебили.
– Вам нужно прийти и написать заявление.
Выслушав, она пояснила:
– Не могу. Я – инвалид.
В трубке замолчали, видимо решая, что с этим делать.
– Вы примете мое сообщение? – спросила Анастасия Петровна, однако услышала короткие гудки.
Минут через тридцать Анастасия Петровна решила, что лучше бы ей промолчать, а потому постаралась скорее забыть обо всем.
Сергей позвонил вечером.
– Послушай. Я кое-что вспомнил.
– Ты насчет убийства?
– Может быть, во всяком случае мне это кажется подозрительным.