– Я должен тебе докладывать? – дернулся Родионов.
– У вас просто нет выхода, – сказала Дайнека.
– Черт побери… – произнес он, поправил очки и проронил: – Ванька-ключник – злой разлучник.
– К чему это вы?
– К тому, что сегодня только и разговоров, что про ключи. – Родионов поднял голову и заявил: – Я пришел сюда, чтобы найти и забрать ключ. Тот, что дал Полежаевой.
– Зачем? – удивилась Дайнека.
– А вы не понимаете? Там могли остаться мои отпечатки.
Она сказала:
– Ключ уже найден и отдан куда надо.
– И нашли его, конечно же, вы, – кивнул Алексей Петрович. – И зачем я разрешил вам здесь появиться…
– Не сокрушайтесь, вы все равно ответили бы за то, что сделали.
– Это с радостью. Но я не желаю отвечать за то, чего не делал. – Родионов вернулся к креслу и быстро оделся, потом направился к выходу.
– Куда вы? – спросила Дайнека.
– Домой. Здесь мне больше нечего делать.
Он ушел, и его никто не стал останавливать.
Дайнека повернулась к Сергею.
– На этом предлагаю расстаться.
Утром в десять часов появился Вячеслав Алексеевич. Дайнека уже сидела на кухне. Чай был заварен, кипятка – полный чайник.
– Выспалась? – Он подошел и поцеловал ее в голову.
– Выспалась.
Наверху послышался топот. Она подняла голову.
– В кухне снимают.
– Бог с ними, – Вячеслав Алексеевич налил себе чаю и сел рядом.
– Ты готова?
Дайнека пожала плечами.
– Готова. Что тут особенного. Ну, придет… Ну, расскажу…
– И все же я хочу спросить. – Замолчав, он неоправданно долго перемешивал сахар в своей чашке. Потом задал вопрос: – Ты уверена в том, что это был Родионов?
– Уверена, – сказала Дайнека, намеренно не употребив слово «теперь». Не уверена она была только в одном: стоит ли рассказывать отцу о ночном происшествии. – Как Настя? – Этот вопрос был отмазкой.
– Ей лучше, – кивнул отец.
Было заметно, ему понравилось, что дочь интересуется здоровьем его гражданской жены.
Следователь явился, как обещал, ровно в одиннадцать. Они перешли в гостиную, и там Дайнека рассказала, как опознала Родионова.
Крюков открыл блокнот, но писать ничего не стал. Вячеслав Алексеевич удивился:
– В чем дело? Вас не заинтересовало то, что рассказала моя дочь?
– Отчего же… – вздохнул следователь. – Заинтересовало. Только теперь ее свидетельства не так важны.
– Почему? – требовательно спросил Вячеслав Алексеевич.
– Сегодня ко мне пришел директор съемочной группы Родионов. Он сообщил, что в ночь убийства встречался с погибшей с целью романтических отношений. Признался также, что подкинул ключ в карман Цыбина.
– Вот оно что… – Вячеслав Алексеевич сжал руку дочери. – Прости, что сомневался в тебе. – Он обратился к Крюкову: – Родионов сознался в том, что убил?..
– Нет, – бесцветным голосом ответил тот. – И у меня нет никаких предположений, кто мог это сделать кроме него. На всякий случай Родионова задержали.
– Арестовали? – спросила Дайнека.
– А что вас удивляет? – Следователь обратился к ее отцу: – Сожалею, но предположение вашей дочери о том, что Полежаева держала ключ наготове, чтобы открыть дверь любовнику, не подтвердилось. Ключ, конечно же, завалился в щель между сиденьем и спинкой кресла, но само кресло во время убийства стояло у двери. Потом при осмотре места преступления его передвинули ближе к кровати. Логично предположить, что погибшая сама замкнула дверь после того, как Родионов ушел.
Вячеслав Алексеевич удивился:
– Неужели вы исключите его из числа подозреваемых?
– Нет. Пока нет. Но позднее – наверняка.
– Почему?
– Криминалистические исследования показали, что, выстрелив из дистанционного электрошокера, Полежаева попала в убийцу.
– Убийцей мог быть Родионов.
– Мог. Но вряд ли. – Следователь закрыл свой блокнот. – Видите ли, на его теле нет следов от наконечников электрошокера. А это, знаете, большие отметины: две ранки по сантиметру в диаметре. Кроме того, Родионову подшит кардиостимулятор. Разряд электрошокера мог бы его убить, и ему точно понадобилась бы помощь врача. Судя по тому, что Полежаева выстрелила, она была жива и попала в убийцу. А значит, пока тот приходил в себя, у нее имелось время, чтобы спастись.
– Ага-а-а… Значит, их было двое, – догадался Вячеслав Алексеевич.
Следователь поднял глаза.
– Двое. Возможно – больше. И я не думаю, что они шли убивать Полежаеву.
– Значит, ее гибель – это случайность?
– Вероятно. Кроме того, по-прежнему не удается установить точное время убийства. Промежуток между двумя и тремя ночи слишком большой, что не позволяет снять подозрения с Родионова. По его словам и показаниям вашей дочери, он ушел в начале третьего.
Отец поднялся со стула:
– Простите, что пришлось вас побеспокоить.
– Не за что. К тому же я не собираюсь пока уходить. Садитесь, пожалуйста.
Вячеслав Алексеевич обескураженно опустился на стул и отчего-то посмотрел на Дайнеку. Та потупилась, а Крюков сказал:
– Попрошу вашу дочь рассказать, зачем она проникла в квартиру Тихонова прошедшей ночью.
Отцовское лицо вытянулось и побледнело.
– Это правда? – спросил он.
Дайнека кивнула.
– Зачем ты туда ходила?
– Папа…
– Зачем ты туда пошла?! – воскликнул Вячеслав Алексеевич.
– Искать…
– Что?!
– Рукопись.
Следователь достал бланк протокола.
– Будем писать. Прошу все рассказать подробно.
Дайнека взглянула на отца, потом на следователя, после чего уставилась в окно и тихо заговорила:
– Эта история началась очень давно…
Крюков ее перебил:
– Когда я сказал «подробно», я имел в виду – в пределах разумного.
Она послушно кивнула.
– Вчера ночью в квартире Тихонова я искала рукопись романа, который он украл у своего родственника Леонида Ефремовича Левченко, а потом издал его под своим именем.
– Как я понимаю, речь идет о романе Тихонова «Земная правда»? – Следователь неожиданно улыбнулся. – Мы проходили его в школе. Помню, я писал сочинение: «Образ председателя Савицкого в романе «Земная правда».