Тянет Маня саночки, упирается. Тонкая бечевка режет замерзшую руку. Встанет, возьмет бечевку другой, а эту – за пазуху и греет там, пока не надо менять. Прошла километров семь – до утра уж недалеко, вот-вот сани да машины по дороге поедут. Нужно шибче идти, а сил уже нет. Валенки тяжелыми гирями тянут к земле, ветер ледяной лицо исхлестал. Сесть бы да отдохнуть хоть маленько, а потом дальше идти…

Встала Манечка, выбрала деревце и съехала с санками под него. Митеньку проверила, одеяльцем укрыла, поправила узелок. Села под дерево, сжалась комочком и закрыла глаза.

И так ей сделалось хорошо, такая благодать навалилась, что уже не чувствовала ни холода, ни усталости. Чудилось ей, что она уже не в лесу на темной дороге, а среди красивых и добрых людей. Бабы в сияющих платьях, мужики – в костюмах с атласными лацканами, а она, Манечка, – всех красивей. На ней белое платье, и она кружится, кружится, кружится…

Глава 52
Неотвратимая неизбежность

Дайнека легко простила Нину и Эльзу Тимофеевну за покрывательство отцовской затеи.

– Девочка, мы хотим тебе только добра, – сказала ей Эльза Тимофеевна, подавая чай в старинном севрском фарфоре.

Нина, войдя в роль заговорщицы, загадочно улыбалась.

Вышло так, что до девяти утра Дайнека разоблачила отца, узнала о результатах его расследования, поверила в то, что он ее любит, и попила чаю с Ниной и Эльзой Тимофеевной. Короче, все дела переделала.

Вернувшись домой, они с отцом продолжили разговор. Он сел на диван, включил телевизор, понизил уровень звука.

– Вчера мне сообщили, что в Муртуке отыскали дочь Марии Саввичны. Она рассказала, что накануне свадьбы с Проней Исаевым за Манечкой ухаживал какой-то приезжий. Из-за этого был скандал, ее осуждали. Хоть Исаев и говорит, что Маня ушла и пропала, не исключаю, что она сбежала с этим приезжим. Теперь нужно отыскать хоть какие-то упоминания о нем. Узнать, кто он такой, как зовут, исследовать его жизнь. Возможно, тогда отыщутся следы этой женщины и ее сына. В областном архиве по моей просьбе уже работают. Однако из Муртука, а потом из области поступила информация, что ищем их не только мы. Говорят, какие-то вежливые ребята копают, интересуются, но как-то ненавязчиво, по-тихому. Хотел бы я знать, кто это. Уж очень профессионально работают.

Он прислушался.

– Мой телефон. Со вчерашнего дня остался в кармане куртки.

Отец вышел в прихожую и вскоре вернулся мрачный.

Дайнека спросила:

– Что-то случилось?

– Случилось.

– Что? – напряглась она.

– В областном архиве, где велись поиски, выгорело хранилище. В нем были нужные нам документы.

– И что же теперь?

Вячеслав Алексеевич мягко прошелся по комнате.

– Знаешь, иногда мне становится страшно. Некоторые события происходят с какой-то неотвратимой неизбежностью. Как будто под воздействием некоей мощной энергии, которую сложно представить и совершенно невозможно контролировать.

– Но ведь когда-нибудь это все закончится, – проронила Дайнека.

– Будем надеяться, – он посмотрел на часы. – С минуты на минуту сюда придет следователь.

– Крюков?

Отец кивнул, и в тот же момент в дверь позвонили. Как и предполагалось, явился следователь. На первый взгляд он был не в настроении. На второй – очень зол.

– Послушайте, – он обратился к Вячеславу Алексеевичу, потом перевел взгляд на Дайнеку. – Я знаю, что вы ведете свое расследование. Отчего бы вам не поделиться новостями с рабочей лошадкой?

– Рабочая лошадка – это вы? – поинтересовался отец.

– Потопайте с мое, посмотрим, не вырастут ли у вас копыта.

– Не вырастут, – успокоил его Вячеслав Алексеевич и добавил миролюбиво: – Хватит пикироваться. Я и сам хотел с вами поговорить.

– Где?

– Идемте в мой кабинет.

Сообразив, что ее не зовут, Дайнека даже не рыпнулась. Она изрядно подустала от этой истории и с легким сердцем осталась в гостиной. Мужчины ушли в кабинет.

Одной пришлось оставаться недолго. Минут через пять ей позвонил Сергей.

– Можешь подняться?

– Куда?

– На третий этаж.

– Зачем?

– Много будешь знать, скоро состаришься.

Дайнека потеряла терпение.

– Знаешь, с некоторых пор я перестала воспринимать глупые шутки.

– А если это сюрприз?

Против сюрпризов она ничего не имела. Через минуту она стояла у двери тихоновской квартиры. Сергей поджидал ее, открыл без звонка. Дайнека вошла и прямиком направилась в гостиную, будто почувствовала, что там самое главное.

В квартире повсюду царила идеальная чистота, она перестала быть съемочной площадкой. Сюда вернулся жилой дух.

На большом овальном столе стояло незамысловатое угощение и бутылка шампанского.

– Это еще зачем? – спросила Дайнека.

– Сегодня сдаю квартиру хозяину. Хотел с тобой попрощаться.

– Конечно, я же помогала тебе с реквизитом.

Сергей сказал очень серьезно:

– Не нужно все упрощать. Ты не раз меня выручала. И если я иногда говорил тебе гадости, приношу свои извинения. Считай, что все из-за моего плохого характера.

– Кто сказал, что он у тебя плохой?

Сергей налил в бокалы шампанское.

– Выпьем на прощание? – Он поднял свой.

– Выпьем, – согласилась она.

Они чокнулись. Когда выпили, Сергей отставил бокал, взял с дивана пакет. Вынул из него большую черную штуку с кривыми белыми шашечками.

– Подарок тебе.

– Что это? – спросила Дайнека.

– Хлопушка. Перед началом каждого эпизода выходит девушка и хлопает перед камерой. – Он показал как.

– Вот спасибо! – воодушевилась она. – Из всех моих знакомых ни у кого такой нет!

– А у тебя будет, – довольно сказал Сергей. – Значит, понравилось? Угодил?

– Еще как, – и она слегка огорчилась. – А вот мне нечего тебе подарить.

Сергей отмахнулся.

– Это необязательно.

– И куда вы теперь? Где будете снимать?

– В Белоруссию едем, в деревню.

– Завидую. – Дайнека приложилась к бокалу.

– А я себе – нет.

– Почему?

– Мне бы лучше в Москве остаться.

Дайнека замолкла, будто прислушиваясь.

– Тебе не кажется, что пахнет паленым?

– Нет. – Он широко улыбнулся.