– Евгения, я навел о вас справки и имею довольно четкое представление о вашем богатом послужном портфолио, – без экивоков вдруг перешел он к делу. Я поняла, что спрашивать, что и кто именно ему рассказал обо мне, смысла нет. Свои источники и информаторов этот беглый шпион мне вот так сразу раскрывать не станет. Не тому его учили в ЦРУ. Поэтому я ограничилась лишь замечанием:
– Надеюсь, что факты не исказили.
– Уверен, что нет, – он отпил кофе. – Да и придумать такое, признаюсь, сложно. Теперь же, когда я вижу вас, у меня возникли некоторые сомнения, что такая хрупкая красавица в состоянии в одиночку противостоять чуть ли не целому батальону спецназа…
– О, что вы, – поспешила я остановить его. – Это преувеличение. В поединках, особенно когда соперник превосходит меня по силе, я использую другое оружие…
– Позвольте предположить, – настала его очередь перебивать, – вы, должно быть, говорите об уме и хитрости. – В этот момент он сощурил глаза, подтверждая мои догадки о причине появления мелких морщинок в их уголках.
– Вот именно, – подтвердила я, скромно потупив взор. Должна отметить, что моя реакция не была кокетством, просто я предпочитала не разглагольствовать о былых успехах, а совершать конкретные поступки, расставляющие по местам все догадки и неточности.
– Я решил обратиться именно к вам, потому что вы не работаете ни на одну государственную структуру, – вернулся к своим проблемам заморский гость, – а значит, на вас не оказывают давление разного рода клятвы и присяги, которые должны давать военные.
– Это точно!
– Тогда к делу. Мне необходимы ваши опыт, ум и хитрость. Я совершил поступок, который на территории США считается политическим преступлением. Как вы понимаете, я не могу раскрыть всего, но, чтобы пресечь возможные вопросы, сообщу, что мне стали известны некоторые данные о готовящемся заговоре в Конгрессе. Несколько политиков высокого ранга задумали спровоцировать агрессию против России. Я передал эту информацию по кодированному каналу вашим силовикам. Поднялся большой скандал. Меня сделали, если можно так сказать, сторонним…
– Крайним, – поправила я, понимая, что изучить по книгам все премудрости богатого русского языка, особенно народного жаргона, практически невозможно.
– Пусть так! Но я иного и не предполагал, поэтому и заручился гарантиями получения статуса политического беженца сроком на один год, который истекает через два месяца. В общем, обратного хода за океан мне нет, да я и не стремлюсь. Я хотел бы остаться здесь, но это вряд ли удастся. Ваше правительство не пойдет на повторный открытый конфликт из-за моей персоны, как я полагаю, а это означает, что я должен опять искать новое пристанище, – он говорил все это таким бодрым голосом, словно озвученные печальные события и перспективы его лично не касались.
– Но я полагаю, что вы не пошли ва-банк, когда сливали информацию в Россию, – решила уточнить я некоторые детали.
– О, Евгения, этот вопрос не может возникнуть в обычной голове, тем более женской. У вас потрясающее чутье.
– Это всего лишь предположение, – заметила я.
– О, не скажите! – воскликнул он с воодушевлением. – Это и есть те подтверждения ваших подвигов, которые мне требовались. У вас незаурядный ум. Но отложим комплименты на потом. – Он убрал чашку с остатками кофе в сторону и ближе придвинулся ко мне.
– Так я права? – сочла нужным уточнить я.
– Да, у меня есть еще много чего интересного, – признался он без тени хвастовства в голосе. – Но не могу сказать, что рад тому багажу знаний, который вынужден прятать.
– Да уж, с одной стороны, это ваш гарант, с другой – приговор, – задумчиво ответила я.
– Все верно! Вы умны, это приятно! Однако вернемся к делу!
– Я вас внимательно слушаю.
– Я, как вы и сказали, на самом деле решил перестраховаться. Сведения, которые мне открылись, не касались одной лишь России. Пока я слил данные только по вашей стране, а остальные припас для гарантий своей безопасности. Если я погибну, им, тем, кто меня преследует, также не поздоровится. Правда всплывет в тот же миг.
– И вашим врагам об этом, разумеется, известно? – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнесла я.
– Экселент! То есть превосходно! Вы как будто шпионили за мной все это время, – отчего-то обрадовался он моему очередному точному замечанию. – Заговор конгрессменов более масштабный. Я подозреваю, что они до сих пор не отказались от его реализации. Но я им сильно мешаю, так как располагаю некоторыми неоспоримыми фактами, обнародовав которые в любое время уничтожу их амбиции на корню.
– Но сделав это, вы не сможете оценить последствия, – вставила я.
– Почему? – Он с видимым интересом ждал моего ответа.
– Разве что вернувшись на землю в образе ангела, – было очевидным, что Джорджа убьют, а возможно, что и сейчас пытаются это сделать.
– Ум – это на самом деле ваше секретное и очень сильное оружие, – он одобрительно кивнул. – Вы все понимаете правильно. Я умирать не хотел бы, особенно сейчас, когда в моей судьбе произошли некоторые изменения… – Лицо его как-то смягчилось при этих словах, но он быстро вернул ему угрюмое и сосредоточенное выражение, буркнув: – Но это к делу не относится.
– То, что вам комфортно в мире живых, я уже поняла, – кивнула я, давая понять, что совершенно не собираюсь вытягивать из него ту информацию, делиться которой со мной он изначально не собирался. – Вам кто-то угрожает? – не спросила, а, скорее, вернула я разговор к главному, так как Бруклин уже частично поведал об этом.
– Верно, все верно! Беседовать с вами одно удовольствие! – опять не сдержал он похвалы. – Я бы справился с этим сам, но обстоятельства вынуждают меня быть максимально сконцентрированным на другой области – переговорах о дальнейших передвижениях. Затаиться и выследить моего врага не удается, иначе я завалю сразу все. Вот поэтому я к вам и обратился, Евгения. Я прошу вас стать моей тенью на несколько дней, прикрыть тыл, пока я разрешу все проблемы. – Он сделал паузу, давая мне возможность задать интересующие меня вопросы.
Признаюсь, у меня появилось довольно много мыслей в голове насчет господина Бруклина, но его рассказ, в начале довольно подробный, так же внезапно иссяк, стоило нам подойти к сути, то есть к проблемам его личной безопасности. А ведь именно эта часть и касалась напрямую специфики моей работы. Вот почему мой первый вопрос был очень прямым:
– Джордж, я телохранитель, вы планируете заключить со мною контракт, если я правильно поняла ваши намерения. – Я сделала паузу и продолжила только после того, как он кивнул: – Вы должны быть предельно откровенны со мной, по крайней мере по всем вопросам, касающимся вашей личной безопасности. Вы готовы к этому, готовы довериться женщине? – Я обязана была это спросить, так как представители противоположного пола нередко, уже подписав со мною договор, продолжали заниматься самодеятельностью, чем доставляли нашему сотрудничеству множество хлопот. Осуществлять обязанности телохранителя в подобных обстоятельствах было сложно.