— Значит, ваш зять нашел деньги? — уточнила Александра. — Марианна говорила, что ее выставили на улицу потому, что он больше не мог оплачивать счета.
Ответа не последовало. Жанна снова двинулась в путь, и Александра вынуждена была идти за ней.
Обратная дорога показалась художнице короче, возможно, потому, что Жанна торопилась. Они уже вышли на главную аллею, впереди виднелись развалины замка. Александра слегка задыхалась от быстрой ходьбы, и сердце у нее билось все беспокойней. Она понимала, что, закрыв за собой калитку, никогда сюда не вернется. «Надо уезжать в Москву, сегодня же… Я очень рада, что больше здесь не появлюсь! Что за проклятое место… Все одержимы своим фальшивым прошлым, из-за которого фальшивым становится и настоящее… Знает ли Марианна, за кого она на самом деле вышла замуж? Знает ли ее мать, что Делавинь — скорее всего, потомок бывших владельцев замка, где она теперь служит?»
— Ваша дочь думает, что ее собака потерялась, — громко сказала она в спину идущей впереди служанке.
Жанна остановилась так резко, что художница едва не столкнулась с нею. Обернувшись, женщина устремила на нее загадочный непроницаемый взгляд, словно ожидая продолжения.
— Она очень привязана к собаке, — продолжила Александра, выдерживая этот взгляд. — Марианна сказала, что пес жил у нее еще до рождения младших девочек… Зачем вы его отравили?
В наступившей тишине гомон птиц был особенно громок. Какая-то задиристая пичуга ссорилась с соседями, явно вызывая их на драку, а те хором осуждали скандалистку. Их перебранка была так похожа на человеческую речь и звучала так забавно, что в другое время Александра непременно улыбнулась бы.
— Я нашла упаковку из-под яда. — Молчание Жанны, не пытавшейся на этот раз оправдаться и что-либо отрицать, было так красноречиво, что Александра решила настаивать на ответе. — Я не рылась специально по карманам вашего плаща, это вышло случайно. Спичечный коробок и сейчас там лежит…
— Какое вам дело до чужих собак? — помолчав еще несколько мгновений, ответила Жанна.
Ее взгляд погас, сделавшись усталым, глаза словно выцвели. Она постарела на глазах и сейчас выглядела старше своих семидесяти с небольшим. Александра видела, что перед нею много страдавшая и смертельно измученная женщина, и ей было неловко за свою настойчивость.
— Вы правы, мне нет дела до того, как вы поступаете у себя дома, — согласилась художница. — Хотя травить собаку крысиным ядом жестоко. Можно было пригласить ветеринара и усыпить пса цивилизованно.
— У меня нет лишних денег на ветеринара, — бросила Жанна. — А Люка, этот дурень, скребся в дверь сторожки все время, пока Мари там пряталась днем. Он скучал по ней. Симона уже обратила внимание, спросила, что он там потерял и почему я запираю дверь в сторожку? Я никогда этого раньше не делала. Еще минута, и она могла попросить отпереть… Я ей ответила, что в сторожке завелись крысы и пес их чувствует. Тогда она велела мне купить яд и потравить грызунов… Симона их очень боится. Никаких крыс там не было, конечно… Там пряталась моя бедная дочь.
— Марианна действительно уже в клинике?
— Да, — отрывисто ответила Жанна. — На рассвете, пока вы спали, приехал Даниэль и отвез ее туда. Приняли в кредит. Деньги придется внести в ближайшие дни.
— А если денег не будет?
— Теперь будут… Он продаст Лессе этих проклятых сфинксов, и все будет кончено… — На глаза служанки навернулись слезы. — Другого выхода нет. Он должен банку и может лишиться даже того жалкого сарая, где живет сейчас с детьми, да и клочка земли тоже. Он продаст этих проклятых каменных уродов!
— Все-таки он решился?! — воскликнула Александра. — Только позавчера он говорил, что это невозможно!
— А что делать… — безнадежно отмахнулась Жанна. — Мари… Мы надеялись, что ей стало получше, что ее мало-помалу можно будет вернуть к нормальной жизни… Зря мы, что ли, столько денег извели на лечение! Но стало только хуже. Все стало просто ужасно! Раньше она просто увлекалась всякими таблетками, и оттого у нее расстроился сон и начались странности… Она заговаривалась иногда, устраивала истерики, срывала зло на детях… А теперь Мари и в самом деле словно сумасшедшая… Начала убегать… Что с ней может случиться? Все что угодно! Вы правду сказали, ее совсем нельзя оставлять без присмотра, а кто за ней будет присматривать? Муж? Он занят. Дидье? За ним самим присмотр нужен. Кристина скоро уедет учиться в Париж. А я… Если я брошу это место, они все пропадут. Ведь основной заработок — мой!
Выговорившись, внезапно и бурно излив сердце, женщина резко замолчала и отвела взгляд, словно смутившись. Александра ободряюще положила руку на ее костлявое плечо, выпирающее под мужской курткой, которую, судя по размерам, раньше носил Пьер Лессе.
— Главное, что он решился избавиться от сфинксов! Хотя я и не верю во все эти ваши призраки, но для меня ясно одно: чем меньше в вашей семье будут держаться за прошлое, тем светлее станет ваше настоящее и будущее. Тем более, что прошлое, которое вы пытаетесь сохранить в «Доме полковника», — вовсе не ваше. Ваше прошлое — здесь!
И она обвела рукой парк, включив в описываемую окружность развалины замка. Жанна часто и беспокойно заморгала:
— К чему вы мне все это говорите?
— Вы… в самом деле ничего не знаете? — сощурилась Александра. — Вы хотите сказать, что никогда не замечали, до чего ваш внук похож на одного из сфинксов у «Дома полковника»?
— Я не понимаю, о чем это вы?! — Голос Жанны дрогнул от неподдельного, казалось, изумления.
Художница пристально следила за лицом собеседницы, но оно было так маловыразительно, что даже теперь, в минуту волнения, почти ничего не выдавало. Александра неуверенно улыбнулась и, стараясь сохранять шутливый тон, произнесла:
— То есть, вы тысячу раз смотрели на этих сфинксов и не видели, что один из них точная копия Дидье?
— Случалось мне слышать, — в тон ей, шутливо, ответила служанка, — как молодых женщин обвиняли в том, что ребенок похож на лучшего друга мужа, а не на самого мужа! Так любят пошутить в деревне, и никто не обижается. Но чтобы на статую грешить…
— Вы притворяетесь или в самом деле не понимаете? — вскипела Александра. — Не понимаете, что означает это сходство? Сфинксы прежде стояли у входа в родовой склеп владельцев замка! Их лица, как и лица тех, что охраняют беседку, являются каменными портретами прежних владельцев! Это четыре разных лица, и все они, безусловно имели реальные прототипы! Может быть, тот сфинкс, что так похож на Дидье, — каменный портрет отца или матери последнего владельца замка, который переоборудовал склеп и стилизовал его в египетском стиле!
Жанна следила за движениями ее губ так пристально, словно не могла поверить, что с них срываются эти слова. Когда художница остановилась перевести дух, служанка воскликнула:
— Да будет вам! Дидье похож на эту каменную собаку?! Что у вас в голове!
— Вы не поняли меня? — упавшим голосом спросила Александра. — Или вам все равно? Я объясняю, что ваш внук — наследник бывших хозяев поместья! Настоящих, тех, которые исчезли в революцию тысяча семьсот восемьдесят девятого года! Он потомок человека, который перестроил склеп, а потом бесследно пропал где-то, не дожидаясь, чтобы с ним расправились и сожгли, как сожгли кости его предков!