Персонажи романа поднимали тосты, и пели, и развлекались точь-в-точь, как представлял себе это писатель. Они пили белое вино, ели креветки — и наслаждались жизнью.
С самого начала было задумано, что сцена вокруг костра должна растянуться на несколько страниц. Мысль автора заключалась в том, что сцена эта должна была стать фоном для незначительного происшествия, случившегося с несколькими героями. Но дело приняло совсем другой оборот по сравнению с тем, что изначально задумал писатель.
Ведь он не всегда является властителем того мира, который представляют его герои. Мало-помалу этот мир начинает существовать сам по себе. В нашем случае как раз один из персонажей оказался тем, кто неожиданно взял слово сразу же после захода солнца. А сказанное им было столь неожиданным и для писателя, и для других героев книги, что это приобрело решающее значение для развития сюжета.
С САМОЙ СЕРЕДИНЫ страницы 133-й романа его персонажи собрались вокруг костра.
Солнце садится на самом верху страницы 135-й. А праздник достигает своего апогея в самом низу той же страницы.
Как раз в тот миг, когда мы перелистываем книгу со страницы 135-й на страницу 136-ю, один из героев поднимается и начинает демонстративно прогуливаться вокруг потрескивающего костра.
Выражение его лица — крайне беспокойное. А вид при свете огня — по-настоящему неприятный. Громкоголосые беседы умолкают. Всё внимание направлено на него. Но он не произносит ни слова. Он только продолжает ходить вокруг костра — всё кругом и кругом, — по-видимому, совершенно не стесняясь устремлённых на него взглядов.
Когда после этого на несколько минут воцаряется гнетущая тишина, он внезапно останавливается, подпрыгивает и почти с пророческим достоинством начинаем говорить. Медленно и тихо, будто подчёркивая слова, он произносит:
— Знаете… у меня такое ощущение… Я не в силах освободиться от него. У меня такое чувство, будто я — герой романа. Это прочно сидит во мне. Я… я ощущаю нечто бессознательное в моих собственных поступках…
Взгляды других персонажей выражают серьёзность, смешанную с удивлением. В странном поведении персонажа появилось нечто парализующее.
Герой романа продолжает ходить вокруг костра. Затем он внезапно останавливается, потирает руки и восклицает:
— Мы — фантазия!
Он выкрикивает это в ночь. Тело его дрожит от возбуждения. Его голова нервно трясётся.
— Повторяю, мы — персонажи романа! Всё, что мы говорим и делаем, разыгрывается в сознании писателя. Мы только не в состоянии видеть его. Это он видит нас…
Он снова начинает ходить вокруг костра. Несколько минут царит тишина — все затаили дыхание. Затем он останавливается и ворошит поленья в костре обугленной веткой.
— Я разоблачил его игру! — восклицает он. — Вы слышите?
И продолжает свою речь чётко, но в сдержанном тоне:
— Мы — не сами по себе. Мы только внушаем себе это. И более того: даже не мы внушаем, будто мы — сами по себе.
Небольшое общество всё обращается в слух…
— Когда мы болтаем друг с другом — как теперь, — это писатель разговаривает сам с собой. А когда мы видим друг друга — как в этот миг, — это писатель смотрит на нас своим внутренним взором. Он остаётся где-то на расстоянии и прядёт нить своих мыслей. Именно из этих мыслей, дорогие коллега, и соткана наша действительность.
Тут тесный кружок персонажей романа начинает шевелиться. Но ещё ни один из них не осмеливается взять слово.
— Вам понятно, о чём я говорю? Вам ясно, сколь глубоко наше убожество? Даже то, что я ныне разоблачил нашего писателя — а мы тем самым получили своего рода представление о нём, — это тоже лишь нечто, внушаемое им, потому как мы лишены сознания. Мы сами — сознание. Независимо от того, что мы говорим и делаем, это всё — его слова и его дела! Мы — фантазия. Мы ведь даже не знаем, что мы — выдумка!
Он наговорил ещё много чего. Свыше часа стоял он у костра, излагая другим героям романа свои дерзкие размышления.
Вопреки крайне рискованному содержанию речей, его слова были приняты всерьёз. Частично это объясняется тем, что он и раньше пользовался известным уважением (он был главным героем романа), а частично — той трепетной серьёзностью, которую он вкладывал в свои утверждения.
Когда он наконец закончил, всё общество словно застыло в тяжёлом молчании, прежде чем мало-помалу вновь пригубить бокалы. А потом слово стали брать один за другим. Вскоре разразилась бурная дискуссия. Она шла со страницы 159-й романа Его персонажи быстро разделились на две партии: на тех, кто верил в писателя, и тех, кто в него не верил.
До самого светлого утра они, сидя у костра, дискутировали вплоть до страницы 247-й романа — и целых восемь месяцев жизни писателя. Желание вникнуть в детали этой дискуссии завело бы нас слишком далеко. Ведь мы лишь хотели вкратце рассказать о том, что происходило в некоем мире.
ПЕРСОНАЖИ РОМАНА были совершенно обычными людьми, которые жили в совершенно обычном городе. Но они в то же время являлись — героями романа.
Маленький городок стоял недалеко от берега, где они праздновали день летнего солнцестояния. Здесь находился небольшой винный погребок, где они часто встречались по вечерам и пили вино. В течение всей осени они то и дело спорили, существует ли этот писатель. Почти каждый раз, собираясь в винном погребке, они только об этом и рассуждали.
Но их дискуссии обычно заходили в тупик. Те, кто не верил в писателя, презирали тех, кто верил в него. Одни утверждали, что лишь мир, в котором они жили, реален и что сам писатель — продукт фантазии. Персонажи, которые верили в него, со своей стороны повторяли, что продукт фантазии — как раз тот мир, в котором жили они, а что мир писателя и являлся как раз реальным. Не верящие же подчёркивали: писатель был чем-то, что верующие просто внушили себе, меж тем как сами верующие продолжали утверждать, будто писатель внушил себе: они существуют. Трудно представить себе, что можно разойтись во мнениях больше, чем герои романа. Но ни одна из сторон не могла доказать, что другая ошибалась. Только те, кто читал роман, могут быть уверены в правоте тех или иных. Правда заключалась в том, что они лопались от гордости и восторга именно поэтому. Но им тоже следовало бы поразмыслить кое о чём, прежде чем они надумают снова закрыть книгу.
ТАК ПРОШЛА зима. После того как персонажи романа в течение года обсуждали, существует ли писатель, те из них, кто в это верил, единодушно решили пригласить его на следующий праздник летнего солнцестояния.
Однажды в начале июня взошли они на высокую площадку за городом и, подняв головы в небо, воскликнули:
— Дорогой писатель, ты, что есть сама Действительность, из глубины своей души мы призываем тебя: предстань пред нами на нашем нынешнем празднике! Вступи в нашу историю вместе со своими творениями и будь с нами в эту единственную ночь. Ты видишь нас, и ты слышишь нас. Мы ждём знака от тебя.