— Здравствуйте, Николай Александрович! Как вы?
— Скажу прямо — хреново! Я только сегодня в полной мере осознал, на что обрек своих близких. Третьи сутки почти безвылазно я сижу в гостиничном номере, смотрю телевизор, читаю газеты, а жена и дети отдуваются за меня. Все-таки зря я пошел у вас на поводу! Вы подумали о том, как я буду «воскресать»? Как мне вообще жить дальше, если я носа не могу на улицу показать?
— Мы же с вами это уже обсуждали. Вам надо уехать куда-нибудь отдохнуть, недели на две-три, максимум — на месяц. Разумеется, за счет Бочарова…
— А что потом?
— Обещаю вам — все это время я не буду сидеть сложа руки. Чем я займусь, мы с вами тоже обсуждали…
— Да, вы много мне наговорили, но Сергей в отличие от меня оказался не таким уж легковерным. Боюсь, что он предпримет попытку разоблачить нас при всем честном народе. Анна этого просто не выдержит! Полина, — Селезнев впервые обратился ко мне без отчества, — буду с вами откровенен. Возмездие этому щенку, столкнувшему с шестого этажа беременную женщину, представляется мне с ваших слов как-то туманно. Извините, но я не готов продолжать этот разговор.
Около моего уха раздались короткие гудки. Я вдруг поймала себя на мысли, что в трубке был уличный шум. Может, Николай Александрович разговаривал со мной, стоя у открытого окна? Меня пронзила стремительная догадка о том, что Селезнев разговаривал со мной, находясь на улице, а если быть точнее, то неподалеку от морга. Я бросила мобильник в сумку и рванула в том же направлении. Минут через десять я уже парковалась во дворе жилого дома, находящегося через дорогу от патологоанатомического отделения Второй градской больницы. Выйдя из машины, я увидела знакомый силуэт — Николай Александрович прятался за трансформаторной будкой, периодически поглядывая из-за угла в сторону морга. А говорил, что носа не может на улицу показать!
— Вы что, с ума сошли? — спросила я его из-за спины.
— Полина? — удивился Селезнев. — А как вы здесь оказались?
— Приехала на «Мини-Купере». Пойдемте немедленно отсюда, — я потянула Селезнева к своей машине. — Вы не подумали, что Бочаров может послать своих людей пробежаться по окрестностям?
— Я не смог усидеть в такой-то момент в гостинице. Простите, что соврал вам. А вы-то здесь зачем?
— По вашу душу. Ныряйте на заднее сиденье! — скомандовала я, когда мы подошли к моему авто. — За тонированными стеклами вас там не заметят, может быть.
— Не понимаю, почему я вас все время слушаюсь, — стал бухтеть Селезнев.
— Вы хоть что-то успели разглядеть? — примирительно поинтересовалась я.
— Кое-что успел. «Пантеон» уже там, и люди собрались, все, кроме… Бочарова. Хотя, возможно, он в самом здании, пытается там что-то пронюхать…
— Нагнитесь! — прикрикнула я, увидев «Киа Спортейж», ехавшую нам навстречу, но Николай Александрович даже не шелохнулся. — Бочаров!
Селезнев успел нагнуться до того, как «Киа» поравнялась с моим «Мини-Купером». Хотелось бы думать, что Сергей не заметил моего пассажира.
— Ну что, можно подниматься? — спросил Николай Александрович.
— Можно.
— Вы хорошо разглядели, это действительно был он?
— Вне всяких сомнений.
— Выходит, он решил появиться у морга в последний момент.
— Но это не значит, что Бочаров не послал вперед себя гонцов…
Селезнев ничего мне на это не ответил. Минут через десять я уже парковались около гостиницы.
— Николай Александрович, я еще кое о чем хотела с вами поговорить…
— Слушаю вас.
— Скажите, у вас есть знакомые в криминальной среде?
— Вообще-то я двадцать с лишним лет работал следователем, — напомнил мне Селезнев.
— Я имела в виду такие, к которым вы могли бы обратиться за помощью, — пояснила я.
— Я? За помощью к представителям криминалитета? С вами, Полина Андреевна, не соскучишься, — Николай Александрович осуждающе покачал головой.
— Так есть или нет?
Бывший следователь ответил вопросом на вопрос:
— А вы сами как думаете?
— Знала бы наверняка, не спрашивала бы. Понимаете, мне… нам нужен человек для следующий операции, — я озвучила, в чем ее суть.
— Это безумие! — высказался Селезнев, выслушав меня.
— Ну что вы?! Самую безумную идею мы уже воплотили в жизнь.
— В этом смысле я с вами согласен.
— Ну так, что скажете, Николай Александрович? Есть у вас кто-то на примете? — повторила я свой вопрос, глядя Селезневу в глаза.
В них так и читалось: «Вы это знали или предположили?»
— Вы что-нибудь слышали о Граните? — спросил он после внушительной паузы.
— Вы имеете в виду вора в законе?
— Выходит, слышали. А знаете, как его зовут по паспорту?
— Нет.
— Сашка Караваев. Мы знакомы с ним с детства — в одной деревне, в Турчаниновке, проводили летние каникулы. Да-да, именно там, куда сейчас, наверное, уже направляется похоронная процессия, — голос Селезнева дрогнул. — Я не видел его лет двадцать пять. И даже когда я узнал, как зовут трижды судимого Гранита, то не понял, что это и есть тот самый Сашка Караваев. Мало ли однофамильцев? Дел, которые его как-то касались, у меня в производстве не было до поры до времени. Лет пять тому назад я расследовал обстоятельства… впрочем, сейчас совсем неважно, что именно я расследовал. Речь не об этом. Возвращаюсь я как-то домой, а меня у парадной поджидает черный «Вольво». Как вы, наверное, уже догадались, в нем сидел Гранит. Вот тогда-то я и узнал, что мы, оказывается, с ним в детстве в одной речке купались, на одну гору карабкались, чтобы потом прыгнуть оттуда в воду…
— Вас Гранит тогда о чем-то попросил, так? — догадалась я.
— Попросил, и я выполнил его просьбу, но вовсе не потому, что мы когда-то были с Караваевым знакомы. Просто мне открылись новые обстоятельства…
— Николай Александрович, не надо оправдываться, — попросила я, заметив, что Селезневу непросто об этом говорить. — Раз вы сейчас вспомнили о том случае, то я берусь предположить, что Гранит в знак благодарности предложил вам обратиться к нему, если когда-либо вам понадобится его помощь.
— Так и есть. Я, признаться, забыл об этом сразу же, потому что был уверен, что никогда не сделаю этого.
— У вас остались его координаты?
— Гранит назвал мне номер своего телефона. Там повторяются две цифры, так что запомнить его не составило особого труда, а если быть точнее, то — трудно забыть.
— Придется ему позвонить, — я объяснила, о чем именно надо попросить вора в законе.
— Если можно, не сегодня?
— Ну, разумеется, сегодня слишком знаменательный день в вашей жизни, — не слишком удачно пошутила я. — Простите…