– Извини, Гарик, был тяжелый день, и я устала, – сказала я, вооружившись самой доброжелательной своей улыбкой. – Хотела дома отдохнуть, расстроилась.
– Ох, Танюш, это ты меня прости, – оживился Папазян, – я не подумал как-то…
Теперь он выглядел растерянным и немного смущенным своей недальновидностью. В доказательство того, что говорю чистую правду, я потерла висок, печально опустив взгляд, и Гарик растаял. Женская уязвимость – всегда козырная карта в рукаве.
– Как продвигается дело? – вежливо поинтересовался Гарик.
– Работа только начинается, – улыбнулась я, доедая пирожное, – но уже очевидно, что дело будет интересным.
– Клиент колоритный, – забарабанил по столу пальцами капитан Папазян.
Ах, эта ревность восточных мужчин! Так неуместно, бессмысленно и приятно.
– Да, необычный человек, – кивнула я, – и в необычной ситуации.
– Думаешь, что покушение имело место?
– Это не так важно, что я думаю. Нужно от чего-то отталкиваться. Доказывать, что покушения не было, – занятие бесполезное. Проще и логичнее искать злоумышленника.
– И если ты никого не найдешь, значит…
– …Яковлев просто болен, – закончила мысль я.
– Для твоей почасовой оплаты такой вариант лучше, – улыбнулся Гарик. – Переберешь всех подозреваемых, рассмотришь все варианты. Кругленькая получится сумма.
– Не все так однозначно, друг мой, – ответила я, отодвигая пустую тарелку из-под десерта. – Если убийца – болезнь, моему клиенту недолго осталось.
– Танюш, а как вы познакомились?
Простой вопрос поставил меня в тупик. Рассказывать о том, как выскочила перед машиной Влада по пути из салона красоты, было долго и неинтересно. Потребовалось бы немало слов, чтобы описать все произошедшее, и в итоге ревнивый армянин превратил бы беседу в допрос. Мне не хотелось, чтобы Гарик сомневался в том, насколько близкие отношения у меня с клиентом, поэтому я выбрала самое простое: соврать.
– По рекомендации клиента, – сказала я, допивая вторую чашку кофе. – Что ж, мне пора.
– Я провожу тебя до дому, – встрепенулся Гарик.
– Это лишнее.
– Нет, не лишнее, – настоял он. – Я все еще в полиции работаю, знаю, что происходит по ночам на улицах с девушками, которые возвращаются домой одни за полночь.
Разумеется, я была в состоянии позаботиться о себе сама, но Гарик был так мил в своей решительности.
– Хорошо, – сдалась я. – Только загляну в туалет, и можем идти.
Гарик сел на стул, держа в руках куртку. Я перекинула сумочку через плечо и направилась к дамской комнате.
Бумажных полотенец в контейнере не оказалось. Пришлось пользоваться сушилкой. Проведя в туалете больше времени, чем хотелось, я вышла в душный зал, переполненный желающими отметить пятничный вечер спиртным в общественном месте. Я сделала Гарику жест следовать к выходу и отправилась в холл.
У входа мое внимание привлекла стойка с прессой. Среди журналов был и «Фокус», и на его обложке я обнаружила рекламу мебельной компании Яковлева с анонсом статьи на двенадцатой странице.
– Танечка, идем? – Гарик возник у меня за спиной, и его ладони коснулись моих плеч.
– Одну минуту, – я сделала шаг вперед, и прикосновение было разорвано.
Это был мартовский номер, приуроченный к международному женскому дню. Страницы издания пестрели поздравлениями. Среди прочих высказывался и Влад, обращаясь ко всем женщинам города, что прекрасно отражало особенности его мировоззрения. Я пролистала светскую хронику и заметила его на двух из трех мероприятий, попавших в журнал. Яковлев был там без супруги, но не один. Его сопровождали женщины в дорогих золотых колье и безупречных платьях, и лица обеих казались мне смутно знакомыми по страницам таблоидов. Роскошная брюнетка с томным взглядом имела какое-то отношение к торговле автомобилями, миниатюрная шатенка владела не то салоном красоты, не то спа.
– Хороша! – мечтательно присвистнул Гарик, любуясь брюнеткой, и я подала ему журнал. – Ну что ты, со мной сегодня самая красивая девушка города!
Гарик демонстративно вернул журнал на стойку.
– Это не свидание, товарищ капитан, – погрозила пальцем я.
– Не свидание, – покорно повторил Гарик, кладя руку мне на плечо и направляя к двери.
Прохлада весеннего вечера подействовала на Папазяна отрезвляюще. Мы шли вдоль улицы легким прогулочным шагом на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Только теперь я поняла, что Гарик оплатил счет, включая мой кофе и тирамису. Я вспомнила его тарелку без единой крошки еды, и мне стало совестно. Теперь предлагать деньги не имело смысла – он не возьмет ни копейки, что бы я ни говорила. Гордость – самая дорогая вещь на свете, после глупости.
Стоя у подъезда, Гарик взял меня за руку. Его глаза горели, а пальцы были холодны, как лед. Я не сопротивлялась, ведь ничего предосудительного не происходило.
– Танюш, – сказал он глубоким, грудным голосом, – спасибо большое за прекрасный вечер.
– Ну что ты, Гарик, – улыбнулась я, – спасибо тебе за документы и за компанию.
– Там действительно нет ничего полезного, – сознался Папазян.
– Это не твоя вина, что мой клиент – не рецидивист.
За неловким смехом последовала неловкая тишина. Он все еще держал меня за руку, и это прикосновение становилось обременительным, лишним. Гарик выглядел уязвимым, и я совершенно растерялась, не зная, как реагировать на это новое, необычное поведение. Наверное, дело было в алкоголе. Я выдернула ладонь из его руки и принялась поправлять волосы с такой тщательностью, словно от этого зависела моя жизнь.
– Гарик, – улыбнулась я, хлопнув в ладоши, – было очень мило, а теперь…
Он медленно шагнул вперед и обнял меня на прощание, аккуратно и тепло, как, наверное, обнимает брат сестру. И вместе с тем в этом прикосновении не было ничего родственного. Гарик качнулся, и я напряглась, удерживая положение тела.
– Не бойся, – прошептал Гарик, неверно истолковав мое поведение, – я не стану к тебе приставать.
Еще миг, и он отстранился, держа ладони на моих плечах.
– Мы посидели в ресторане, выпили немного хорошего армянского коньяка, я проводил тебя домой.
– Гарик… – начала я и замерла на полуслове, закусив губу.
– Я знаю, принцесса, – улыбнулся он, ласково потрепав меня по щеке, – это было не свидание. Сладких снов, родная.
Он наклонился и поцеловал меня в щеку, едва коснувшись губами, а потом развернулся и ушел, растворился в темноте весенней ночи. Я вошла в подъезд, захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной. Сердце в груди колотилось, как птица в силках. «Это не свидание», – прошептала я в темноту сама себе.