Журавушкин и сам разволновался, когда увидел кумира всех российских женщин в таком состоянии. Ромашов даже не сразу смог говорить. Какое-то время он, молча, сидел в кресле напротив Журавушкина. И лишь через минуту смог выдавить из себя:
– Извините… я… – и вновь надолго замолчал.
Алиса, которая против правил так и стояла в дверях, сообразила, что ему надо:
– Может быть, вам что-нибудь принести? Чай, кофе, или…
– Коньяку, – с благодарностью посмотрел на нее Ромашов. Алиса тут же просияла.
– У нас только армянский, – виновато сказала она. – Три звездочки.
– Все равно, – махнул рукой Ромашов. – Несите.
Тут только Журавушкин почувствовал, что от гостя уже пахнет спиртным. Хотя на ногах Андрей Ромашов стоял твердо.
– Давно пьете? – как можно мягче спросил Аркадий Валентинович.
– Второй день. Так что, можно сказать, недавно, – усмехнулся актер.
– Итак, что случилось? – спросил хозяин кабинета все тем же тоном, мягко и заботливо, как доктор у больного раком. Ибо по виду Ромашова было ясно – случилось что-то серьезное. Со смертельным исходом. Журавушкин интуитивно это почувствовал.
– Сейчас… – Ромашов коротко вздохнул, собираясь с силами. – Мне сказали, что вы один из лучших в Москве адвокатов по уголовным делам.
– Ну, если так говорят…
– Так вы лучший или нет? – раздраженно спросил Ромашов. – Если вы отказываетесь, я пойду в другое место! Потому что мне нужен лучший!
– Я еще даже не знаю, в чем дело, – осторожно сказал Аркадий Валентинович.
– Ее убили. Я должен сделать все, чтобы…
Ромашов замолчал, потому что в кабинет вошла Алиса с подносом. Она расставила перед мужчинами хрустальные рюмки (зачем две?), тарелочку с нарезанным лимоном, бутылку коньяка. И замерла у стола.
– Ты можешь идти, – сказал ей Журавушкин.
Секретарша, нехотя, поплелась к двери. Когда они опять остались вдвоем, Журавушкин спросил:
– Итак, вашу любовницу убили…
– Невесту, – поправил Ромашов.
– Не понял? Вы ведь говорили о…
– О Насте. Стейси Стюарт. Наверняка слышали, – усмехнулся актер.
– Так это ее убили?!
– Ну да. А вы о ком подумали?
– Я почему-то подумал…
Ромашов бросил на него быстрый взгляд, из-под ресниц, которые поразили Журавушкина своей длиной. Казалось, на глазах у Ромашова плотные шторы, за которыми он прячет непонятно что. Отчаяние? Ненависть? Боль? Не понятно даже, какого цвета у него глаза? Скорее всего, карие. Почти черные.
– Убита Настя, – отрывисто сказал Ромашов. – Все настолько очевидно, что Рару тут же забрали.
– Забрали?
– Задержали. Арестовали. Я не знаю, как это у васназывается. Вы юрист, не я. Вы и квалифицируйте. В общем, она в тюрьме.
– Я слышал, что ваша любовница угрожала вашей невесте. Но этого слишком мало, чтобы предъявить обвинение в убийстве.
– Настю нашли в саду. Рядом стояла Рара. Между ними лежал пистолет. Чего вам еще?
– А подробности?
– Все это случилось вчера ночью. Точнее вечером, около полуночи. Я и так еле дождался сегодняшнего утра. Вчера… Вчера я просто не мог. Ничего не соображал, потому что был в отчаянии. Да что там! Я был в шоке! Подробности вы узнаете, если поедете вместе со мной сейчас к следователю. Тут у меня какая-то бумажка… – Ромашов пошарил в карманах и протянул Журавушкину мятый листок. – От следователя… Если вы согласны взяться за это дело, то я вас нанимаю.
– Постойте… Рару нашли в саду. А пистолет? Из какого оружия убита ваша невеста?
– Это ее пистолет. Настя купила его, чтобы себя защитить. И даже получила на него разрешение.
– Собрала все необходимые справки? – удивленно спросил Журавушкин. – Или купила?
– Она честно прошла медкомиссию. А на что это вы намекаете?
– У меня были сомнения в ее нормальности.
– Настя была стопроцентно нормальна, так же как и Рара.
– А чего вы, собственно, от меня хотите?
– Как чего?! Я хочу, разумеется, чтобы вы вытащили Рару из тюрьмы!
– Если все, что вы говорите, соответствует истине, то это будет сделать неимоверно трудно, – покачал головой Журавушкин. – Статья слишком серьезная. От шести до пятнадцати. Плюс отягчающие. Поэтому, скорее, пятнадцать.
– Какие к черту отягчающие?! – заорал Ромашов. И залпом выпил коньяк, после чего тут же налил себе еще.
– Помилуйте! Речь идет о предумышленном убийстве!
– Она это сделала не нарочно, – угрюмо сказал Ромашов.
– Вы телевизор смотрите?
– Нет, – отрезал актер, который с завидным постоянством, минимум раз в неделю появлялся на телеэкране.
– Вот уже два месяца ваша невеста всем твердит… Извините, твердила, что ей угрожают. Называла имя: Рара. Нет такого издания, которое бы об этом не написало. И вот свершилось: Стейси Стюарт убили. У ее трупа обнаружили женщину, которая угрожала это сделать. У обвинения сто миллионов свидетелей! Все, кто смотрят телевизор и читают газеты! Если нет, то они сидят в Инете, а там эта новость те же два месяца в топе! Да что я говорю? Какие там сто миллионов? Больше!
– Наверное, это так, – угрюмо сказал Ромашов. – Но что-то же можно сделать? Я заплачу вам любые деньги.
– Да при чем тут деньги, – махнул рукой Журавушкин.
– Я понял: вы дорожите своей репутацией. Проигрывать не хотите. Что ж… – Ромашов приподнялся.
– Да сядьте вы!
Тот сел. Журавушкин какое-то время молчал, собираясь с мыслями. Он так и не понял, почему вдруг подумал, что убита любовница, а не невеста. Все было настолько очевидно. Если уж и намечался труп, то есть кровавая развязка драмы, то убить должны были Рару. Стейси ведь так убедительно играла жертву. А забывать о том, что речь идет об актрисе, хоть и плохой, но актрисе и уж точно о стерве, нельзя. Стейси Стюарт не жертва, но играла эту роль с таким энтузиазмом, что фальшивые ноты сыпались из партитуры, как из рога изобилия.
– Это могла быть самооборона, – размеренно сказал Журавушкин.
Теперь он понял, почему в голове все время вертелась эта фраза из Уголовного кодекса: «в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения». Это и есть та первая ступенька лестницы к свободе Рары, на которой и будет строиться защита. Ключевое слово «внезапно». Все случилось внезапно, и Рара не соображала, что делает. Если бы еще доказать, что между ними вспыхнула ссора… Оружие-то принадлежало Насте! Вот где зацепка! Журавушкин коротко вздохнул:
– Пожалуй, я берусь за это дело.
– Тогда едем! – откровенно обрадовался Ромашов.