Сначала появилась рука, в которой была зажата «беретта» с навинченным на нее длинным (около полуметра) глушителем. Затем появился сам владелец «беретты» — подтянутый, среднего роста парень лет двадцати с аккуратной короткой стрижкой. На ногах парня были бесшумные кроссовки, а на плечи был накинут белый халат, который никак не вязался с его грозным оружием. Он мягко, по-кошачьи, перешагнул через омоновца, лежащего на полу, направил ствол пистолета в голову Валерия Николаевича и встал слева от него.
За ним в палату вошли еще трое мужчин, один из которых особенно привлек мое внимание. Он был чуть выше среднего роста, и ему можно было дать от тридцати до пятидесяти лет. Голова его, начиная от круглой макушки и кончая массивным двойным подбородком, была покрыта короткой седой растительностью. Маленькие татаро-монгольские глазки настороженно бегали по углам. Широкий, низкий лоб был изборожден глубокими морщинами, а концы губ были опущены вниз. На неприятной физиономии застыла гримаса высокомерного пренебрежения и хронического недовольства. Кремовая сорочка с короткими рукавами обтягивала отвислое брюшко, которое нависало над непропорционально короткими ногами, к тому же он страшно косолапил при ходьбе.
Этот субъект, единственный из вошедших, был без халата и без оружия.
Еще двое, вошедших вместе с ним, были здоровенными качками, едва натянувшими на себя белую медицинскую спецодежду. Эдакие медбратья-душегубы. В руках они держали по пистолету, только без глушителей. Парни-годзиллы, следуя примеру первого — с «береттой», — направили свои «стволы» на Лепилина-старшего.
Для меня было загадкой, как это четверо вооруженных людей смогли средь бела дня проникнуть на территорию военного госпиталя.
— Привет, Лепила, — сочным баритоном изрек коротконогий, загораживая от меня Валерия Николаевича, — вот так номер, — удивился он, — да ты, я гляжу, здоров как бык! Че ты дурочку-то валяешь, а?
Похоже, незваный гость довольно хорошо знал Лепилина-старшего, если позволял себе подобную фамильярность.
— Какого черта, Купер? Что тебе здесь нужно? — Валерий Николаевич не скрывал своего раздражения, сохраняя хладнокровие.
— Ты прекрасно знаешь, что мне нужно. Твое предприятие, — Купер повернулся, и я смогла увидеть, как он зло ухмыльнулся при этих словах.
— У тебя, никак, крыша поехала, голубчик, — толстые губы Лепилина расплылись в улыбке, — ты даже представить себе не можешь, сколько оно стоит!
Казалось, два старинных приятеля обсуждают планы на уик-энд.
— Во-первых, не называй меня голубчиком, понял? — тонкие губы Купера задрожали. — А во-вторых, ты не въезжаешь, что если не согласишься, то живым отсюда не выйдешь.
— А я-то думаю, кто там рогом землю роет? — покачал головой Лепилин. — А это, оказывается, ты.
Только ведь кишка у тебя тонка, Купер, — откусишь ты этот кусок, а проглотить не сможешь!
Купер снова ехидно ухмыльнулся.
— А ты знаешь. Лепила, что мы теперь с тобой совладельцы?
— Нет, у тебя точно крыша сдвинулась, — Лепилин, как ни в чем не бывало, попыхивал трубкой. — Ты чего несешь-то, а?
— Он не въехал, — Купер повернул свою небритую рожу к одному из «медбратьев», тыча пальцем в грудь Лепилину. — Сейчас я объясню тебе на пальцах.
Все очень просто. Ты думаешь, у Купера восемь классов образования, и он ничего не соображает, да? Может, и так, но у меня самый клевый адвокат. Он мне все разжевал. Ты ведь знаешь, что Автандил погиб?
— Так из-за этого ты его убил? Кретин! Акции «Диониса» именные, их нельзя украсть и пользоваться ими как деньгами. Они продаются на бирже, и владелец заносится в реестр акционеров. А сейчас у тебя на руках цветные бумажки, которыми даже задницу вытирать неудобно.
— А вот ты и ошибаешься, Лепила. Акции Варази перейдут к его наследникам. Его единственной наследницей является его сестра. А так уж получилось, что его сестра Тамара Варази — моя законная жена.
Ты понимаешь, что это значит? — Купер оскалился, наслаждаясь произведенным эффектом. — А Автандил слишком зазнался.
Мне показалось, что Лепилин действительно как-то сник, услышав такую новость. Он даже трубкой перестал дымить.
Не знаю, что бы я сделала на месте Лепилина в подобной ситуации, — может быть, заехала бы Куперу в ухо, чтобы сбить с него спесь. Я никогда не загадываю заранее, а действую по обстоятельствам. Валерий Николаевич же просто плюнул в наглую рожу Купера.
Парень с «береттой» поднес пистолет к виску Лепилина и хотел было нажать на спусковой крючок (я видела, как напряглась его рука), но Купер вытер плевок ладонью и остановил его:
— Погоди, Гробовщик, успеешь.
Хорошенькая кличка для наемного убийцы.
— Я ему еще не рассказал, как я стану владельцем его компании.
— Дурак, — круглые щеки Лепилина-старшего горели от возмущения, — ты никогда не будешь там полным хозяином!
— Ха-ха, сейчас ты все поймешь, — казалось, Куперу доставляет огромное наслаждение издеваться над человеком, на которого было направлено три пистолета, — ты умрешь, естественно, если добровольно не захочешь отдать мне акции.
— Это ты умрешь с этой мечтой, — трубка Лепилина потухла, но он не мог встать, чтобы снова набить ее.
— Короче, все будет так, как я сказал, — Купер пустился в объяснения. Он размахивал руками, живот его трясся от возбуждения, а с лица не сходила самодовольная ухмылка. — Твои акции перейдут к сыночку, и ему придется мириться с тем, что я буду приходить ежедневно в контору и давать указания, которые должны будут выполняться. А так как твой сынуля не очень-то жаждет стоять у руля, то я потихоньку заберу всю власть в свои руки. После этого найду возможность перекупить хотя бы часть акций, и тогда у меня будет контрольный пакет. Ну а если уж и он не согласится на мое предложение, — Купер притворно вздохнул, — его постигнет та же участь, что и тебя. Так что, согласен ты делиться? — Купер явно ожидал положительного ответа.
— Ничего у тебя не выйдет! — с негодованием произнес Лепилин.
— Как хочешь, — Купер снова деланно вздохнул, — я думал, ты будешь сговорчивее. Давай, Гробовщик.
Гробовщик, уставший держать свою «пушку» с полуметровым глушителем, снова поднял «ствол» на уровень виска Валерия Николаевича.
Я не стала ждать, когда он нажмет на курок, и выстрелила первой. Гробовщик покачнулся, рука, державшая «беретту», ослабла, и пистолет мягко упал на ковер. Следом за ним свалился и Гробовщик.
Надо отдать должное «медбратьям» — они быстро отреагировали и, развернувшись, направили «стволы» в мою сторону. Я опять не стала ждать, пока они откроют огонь, и выстрелила, уложив того, что стоял ближе ко мне. Он покачнулся — пуля угодила в его могучую грудь. На ногах он устоял, хотя стрелять у него уже не было сил, которые покидали его вместе с кровью.