— Да хоть пятьдесят! Я на это не пойду! — стоял на своем аптекарь.
— То есть ты мне помочь не хочешь? — спросила я, глядя Ромашкину прямо в глаза.
— Ты неправильно ставишь вопрос. Я скажу тебе так — я не собираюсь травить людей контрафактными препаратами и не собираюсь рисковать своим бизнесом и уж тем более своей жизнью и жизнью своей матушки. А что касается тех, кто хочет нажиться на здоровье людей, то пусть ими занимаются правоохранительные органы. А ты возьмись за дело попроще. Кстати, а кто твой заказчик? — вдруг поинтересовался Вадим.
— А зачем тебе это знать?
— Мне просто интересно, кто мог заказать тебе такое расследование.
Я ответила обтекаемо:
— Частное лицо.
— Лучше бы это частное лицо обратилось в прокуратуру.
— Вадим, спасибо, что зашел и объяснил свою позицию. Не буду тебя больше задерживать. — Я откровенно дала Вадиму понять, что наш разговор окончен.
— Полина, только ты на меня не обижайся, — сказал Ромашкин уже в дверях.
— Все, Вадим, проехали! До свидания!
Дед выглянул из гостиной кантри, услышав, как хлопнула дверь.
— Полетт, я не понял, это Вадик ушел?
— Да, Ариша, мы обсудили с ним кое-какие деловые вопросы. Десяти минут нам вполне хватило.
— Опять деловые вопросы… Когда же ты у меня наконец задумаешься о личной жизни?
— Когда-нибудь потом, — я нарисовала в воздухе рукой знак бесконечности. Дедуля грустно вздохнул и пошел обратно смотреть телевизор. Я присоединилась к нему. — Что смотришь?
— Старую комедию.
— А поновее ничего нет?
— Есть, но одни трагедии. Куда не переключу — везде убийства, войны, драки. Этого и в жизни хватает. А тут вот наткнулся на наше старое доброе кино… Сейчас такие картины не умеют снимать, чтобы по сто пятьдесят раз можно было смотреть и каждый раз над чем-то новым смеяться. — Ариша расхохотался, глядя на экран. — Полетт, неужели тебе не смешно?
— Нет, у меня голова совсем другим забита. Ума не приложу, что делать с Нефедовым. Он сегодня снова к Лене приставал, пока Анисимовой дома не было. — Дед осуждающе покачал головой, не сводя при этом глаз с экрана. — Его, как Валерию Николаевну, с ума не сведешь…
— Это смотря как сводить, — сказал дед, посмеиваясь над очередной нелепой ситуацией, в которую попал киношный герой. — А главное, кто будет сводить…
— Ты имеешь в виду что-то конкретное? — уточнила я.
— Есть одна мыслишка. Во время рекламы расскажу, — заинтриговав меня, Ариша снова погрузился в просмотр. Когда началась рекламная пауза, он уменьшил звук телевизора и повернулся ко мне. — Вчера, играя в преферанс, мы вспомнили Иночкина. Дело в том, что наша пулька была очень похожа на ту, что мы расписывали несколько месяцев назад. За одним исключением — тогда за нашим столом, справа от меня, сидел Федор. Вчера же его место занимал Василий Заславский. Но вчерашний расклад был на удивление похож на тот. Не вспомнить о мизере Иночкина было невозможно… Полетт, прости, я продолжу во время следующей рекламы.
Кажется, деда понесло не в ту сторону. У нас не было никаких данных, что Нефедов — игрок. При чем здесь тогда вчерашняя пулька? В следующую рекламную паузу Ариша стал разбирать ее по частям, окончательно запутав меня.
— Дедуля, а нельзя как-то покороче? — попросила я, когда он снова приглушил звук.
— Я постараюсь. Так вот, мы вспомнили об Иночкине. После той игры он больше не появлялся в подпольном казино. Исчез, словно сквозь землю провалился. А было это в начале лета. Сейчас — середина осени. Спрашивается, где столько времени мог пропадать Федор?
— Уехал куда-нибудь, — предположила я.
— Вот-вот, уехал, — согласно кивнул Ариша и включил звук. Его пружинная интрига стала меня раздражать. Возникла мысль, что эту бесконечную карточную историю дед стал рассказывать мне, надеясь, что по ходу дела его осенит какая-нибудь сверхъидея! Я встала и направилась к двери. — Полетт, ты куда?
— На кухню.
— Но я ведь так и не дошел до самого главного.
— Знаешь, Ариша, мне как-то совсем неинтересно, куда пропал ваш Иночкин.
— А зря. Ладно, концовка тут уже не такая смешная, — дед выключил телевизор. — Задержись, Полетт, я тебе все объясню.
— Ладно.
— Итак, мы говорили о Федоре, удивлялись, почему он уже столько времени не разбавляет нашу компанию, и наш разговор услышал Паша Веснин. Он сказал, что видел недавно Иночкина, побирающегося на задворках Сенного рынка. Если ты подумала, Полетт, что он где-то проигрался в пух и прах, то ты ошиблась. Он не проигрался, а попал в секту и переписал на ее предводителя все, что имел, — квартиру, машину, акции.
— То есть теперь Иночкин — бомж? — заинтересовалась я.
— Был бы бомжом, если бы его старшая сестра к себе не взяла. Угол для него нашелся, а вот в голове у него — пусто. Мозги ему в секте начисто промыли.
— Это он сам так сказал? — засомневалась я.
— Нет, сам Федор ерунду какую-то говорит, называя между тем свои речи проповедями. Павел был так фраппирован этой встречей, что взялся выяснить, каковы причины столь странных изменений, произошедших с нашим приятелем. Веснин подвязался проводить Федора до его нынешней обители, в смысле до частного дома его сестры Раисы. Собрав в кучу все, что он услышал от самого Иночкина и его сестры, Павел пришел к выводу, что наш друг попал к адептам «Седьмого дня», которые и обобрали его до последней нитки.
— Ариша, ты гений! — Я чмокнула деда в щечку. — Секта — это то, что надо! Только там Нефедов сможет почувствовать себя безвольным рабом обстоятельств. Скажи, а где собираются эти сектанты?
— Вот этого я тебе не скажу — не знаю. Единственное, что мне известно: все это время Федор был не в Горовске, а в какой-то старообрядческой обители. Сектанты эти ведут замкнутое натуральное хозяйство, не пользуются ни электричеством, ни сотовой связью.
— Сюр какой-то! — Аришин рассказ показался мне едва ли не фантастическим. — Как же он попал в эту обитель?
— Есть одно предположение. В начале лета Иночкин собирался к родственникам в соседнюю область. Возможно, по дороге его машина сломалась, он пошел просить помощи в ближайшую деревню и попал к сектантам, которые его с радостью приняли, накормили, напоили, переодели в деревенскую рубаху и оставили на ночь, потом на вторую, третью и так далее.
— Интересно, он что же, не порывался уйти оттуда?
— Секта — она ведь как колхоз, сообщество добровольно-принудительное. Хочешь — вступай, а не хочешь — заставим. Впрочем, Федор утверждает, что его никто не заставлял там оставаться, ему самому сразу понравилась жизнь в старообрядческой обители. Его там окружили теплом и заботой, внушили, что он умен, добр, уникален, а главное — что он нужен общине и значим в ней. А поскольку Иночкин, в сущности, был человеком одиноким, легкоранимым и с кучей всяких комплексов, то такая приманка оказалась чрезвычайно действенной.