Сейчас при слове «зяблик» Бейсик открыл глаза и мечтательно зашевелил розовым носом. Было у него одно удивительно удачное лето — теплое, солнечное и без дождей. Ночи стояли теплые, кот гулял до самого утра. И на рассвете, под первыми лучами восходящего солнышка ловил неразумных птиц, которые распевали свои утренние песни. Итог был впечатляющим — двенадцать штук за три месяца! Это вам не жалкие мыши-полевки.
Разумеется, птиц кот не ел — что там есть-то, одни кости да перья, только желудок испортишь.
Сейчас Бейсик пренебрежительно фыркнул, как будто стараясь стряхнуть с усов прилипшее перышко.
— Размечтался, — строго заметила Надежда, правильно уловив ход его мыслей.
Она снова обратилась к экрану компьютера. Организация «Чистое небо» существовала третий год, и за это время состоялось уже четыре съезда. Последний, пятый, оказался весьма неудачным из-за случившегося в ресторане убийства. Посвящен он был зябликам, Надежда Николаевна правильно определила птичку на значке. Такая уж была фишка у «Чистого неба», что каждый съезд обсуждал спасение одного конкретного вида птиц. Первыми были чайки.
«Нашли за кого волноваться, — подумала Надежда, — вот уж чайкам-то точно ничего не сделается. Питаются себе дохлой рыбой или вообще с помойки. Они бы еще ворон спасали!»
От повестки дня второго съезда у нее глаза полезли на лоб. «Отчего перестали петь певчие дрозды? И почему дрозды-рябинники перестали есть рябину?»
Нет, членам этой организации определенно нечем заняться.
Ага, вот и последний съезд. Тема: «Усиление сезонной миграции зябликов».
— Бейсик, твои зяблики, оказывается, неправильно мигрируют. — Надежда ласково пощекотала кота под подбородком, на что он лениво клацнул зубами, стремясь укусить хозяйку за палец. Но промахнулся, Надежда успела палец убрать.
Надежда увеличила изображение значка. Так и есть, на белом фоне симпатичный зяблик с розоватой грудкой и белыми подкрылышками, а по кругу красивыми буквами надпись: «Пятый съезд экологов-орнитологов…»
И что это дает?
Надежда Николаевна осторожно ссадила кота и походила по комнате. Потом села на диван и закрыла глаза. Перед ней встало лицо того типа, с Катиного портрета. Незапоминающееся такое лицо, нехарактерное. Катя при всем своем таланте не смогла изобразить его ярко, проникнуть в его суть. Так с чего же он так завелся? Ну, увидел, что девушка рисует, шел бы себе мимо. Ну, сел на «Московской», вышел на «Фрунзенской». Кто его свяжет с рестораном «Жульен»?
Что-то там было еще. Надежда плотнее зажмурила глаза. Во что был одет мужчина на портрете? Кажется, во что-то темное. И на лацкане пальто какое-то светлое пятно. Круглое.
Надежда сорвалась с места и полетела к телефону. Набрав номер своей квартиры, она долго ждала ответа. А вдруг Катя не станет отвечать? Надежда ведь сама велела ей сидеть тихо. Или спать легла, чувствует-то себя плохо…
Наконец после двенадцатого гудка Катя ответила. Голос был не сонный, а сердитый.
— Извини, я тебя разбудила…
— Да я из ванной выскочила!
— Ну, еще раз извини, у меня к тебе один вопрос. Катя, слушай меня внимательно, — заговорила Надежда, — тут такое дело… Взгляни еще раз на портрет, вспомни, было у него что-то на лацкане пальто? Там у тебя что-то нарисовано.
— Было, — ответила Катя, не раздумывая. — Что мне смотреть, я и так хорошо помню. У меня память фотографическая, что увижу — никогда не забуду. Был у него приколот на лацкане значок, круглый — на белом фоне маленькая птичка.
— Зяблик… — севшим голосом сказала Надежда.
— Вы что-то выяснили? — оживилась Катя. — Скажите…
— Не по телефону! — сурово припечатала Надежда. — Ситуация серьезная. Сиди тихо, никуда не выходи, никому не звони! Я завтра приеду, поговорим!
Значит, вот как все обернулось.
Чтобы попасть в ресторан, киллер добыл значок экологической организации «Чистое небо» — наверняка стащил у кого-то из участников, отколол незаметно.
Так его приняли за гостя на банкете. Прошел в зал, застрелил этих двоих, причем в данном случае неважно, против кого его наняли. Он все равно не оставил бы свидетеля. А потом в общей суматохе исчез, пути отхода у него наверняка были заранее отработаны.
Но то ли что-то пошло не так, то ли просто забыл, но он оставил на лацкане значок этого съезда орнитологов-любителей. И Катя нарисовала этот значок и запомнила его. А из этого следует, что человека в метро можно напрямую связать с убийством в ресторане «Жульен». И есть его четкий портрет, и девушка знает его в лицо.
Вот почему он так упорно старается ее убить!
Но что из этого следует? Да ничего, с грустью поняла Надежда. В полицию с этим нечего и соваться.
Во-первых, не станут и слушать, просто пошлют подальше. У них там и так полный аврал, и наверняка разные ненормальные звонят и говорят ерунду, чтобы почувствовать свою значимость. Во-вторых, черт его знает, кто заказал этого депутата Рюмина. Возможно, это очень влиятельные люди и у них все схвачено. Так что получится, что Надежда подставит Катю. Так хоть власти про это ничего не знают. А в-третьих, даже если Надежда перешерстит всех знакомых и найдет нужного и компетентного человека в полиции и тот выслушает ее и Катю, то киллера все равно не поймать. Надежда же понятия не имеет, кто он. И не вздумают ли они еще ловить его на приманку, то есть на Катю. А это уж совсем никуда не годится — киллера все равно не достать, уж больно ловок, а Катя пострадает.
Осознав все это, Надежда тяжело вздохнула и, отбросив посторонние мысли, окунулась в домашнее хозяйство.
Катя сердито бросила трубку стационарного телефона. «Что эта тетка себе позволяет? Думает, раз поселила в своей квартире, то имеет право диктовать мне, как себя вести? Надо же — сиди дома! Есть такие люди — сделают человеку добро и потом считают, что могут им помыкать как вздумается».
Катя тотчас устыдилась своих мыслей. Надежда Николаевна очень ей помогла и теперь вот в своей квартире поселила. Нехорошо быть неблагодарной. И она конечно права, что советует Кате затаиться на время. Вся беда в том, что завтра, в субботу, ей совершенно необходимо быть в Доме творчества юных на занятиях в изостудии. Бывшая соседка Вера очень просила ее вести эти занятия, пока она навещает больную мать. А там все строго — нельзя пропускать без предупреждения, родители детей жаловаться станут.
Кате-то ничего не будет, а Веру могут и уволить. А Катя не хочет ее подводить, потому что Вера раньше работала в крупном издательстве и обещала поговорить, чтобы Кате дали там хотя бы временную работу.
Катя мечтала иллюстрировать детские книжки, а как пробиться — без связей и знакомств? Нет, завтра нужно идти на занятия в изостудию, авось все обойдется…
На севере Петербурга, неподалеку от Удельной, стоит красивый двухэтажный каменный особнячок в стиле модерн. Когда-то, больше ста лет назад, его построил в качестве загородного дома известный художник и архитектор. Однако вскоре в отечественной истории случились крупные перемены, в результате которых хозяин особняка оказался в Париже, а в его загородном доме разместился районный штаб анархистов-синдикалистов. Позже анархистов разогнали, а в особняке последовательно помещались: приемник-распределитель беспризорных детей, клуб железнодорожников, санаторий-профилакторий работников транспортной милиции, районная библиотека, филиал исторического архива, дом пионеров и школьников и, наконец, Дом творчества юного поколения. В этом учреждении работали кружки пения, хореографии, авиамоделирования, игры на гитаре и мандолине, мягкой игрушки, краеведения и еще с десяток других. Разумеется, среди них был и кружок рисования, который два раза в неделю вела Катя Малинина.