Он налил себе остатки из пиалы и выпил одним залпом. Вздохнув, Женя пригубила напиток. Вкус был странный, чувствовалась примесь мяты. Вроде бы язык не немел и глаза на лоб не лезли. Поэтому Евгения выпила содержимое бокала, стараясь не обжечь при этом язык и небо. Профессор удовлетворительно крякнул и, забрав у нее бокал, сказал:
— Так, ждем пять минут!
По истечении оных он вынул прибор, велел Жене вытянуть руки, провел над ними своим приспособлением — и никакого писка не последовало.
— Вот видите, работает! Сразу выводит из организма все то, что вы подцепили на Мухиной даче!
— А что я там подцепила? — спросила с некоторой опаской Женя. — Радиацию?
Профессор хрюкнул и, развернувшись на кресле, сказал:
— Пройдемте в мой кабинет, там и поговорим!
Они прошествовали по коридору, вдоль стен которого тянулись бесконечные полки с книгами. Заглядывая в комнаты, Женя поняла, что везде царил хаос и имелась масса книг. В кабинете, как и в кухне, были забранные решеткой окна и выкрашенные черным стекла. Однако помещение в целом было достаточно уютным, если не считать того, что его давно не убирали. Профессор указал Жене на глубокое кожаное кресло, а сам подкатил к столу.
— Вы верно угадали название! Хотя вряд ли угадали, вам подсказало его подсознание. Ибо вы ведь уже заражены! Да, это радиация зла! — заявил он безапелляционно. — И подцепили вы ее в вашем новом жилище! На Мухиной даче! Вернее, конечно же, на Чертовой даче! Ибо именно так ее и надо называть!
Он потряс прибором, положил его на стол и сказал:
— Это моя собственная конструкция! Разработана по чертежам Леонардо да Винчи. Конечно, у него был примитивный прототип, работавший от механической силы, а не от электричества.
Женя не знала, что ответить. Похоже, профессор в самом деле был того. Ибо, судя по всему, полагал, что, как в «Охотниках за привидениями», обладает неким прибором, определяющим степень зараженности злом. Как будто зло — это болезнь, микроб, вирус!
— Вижу, вы мне не верите! — сказал профессор с горькой складкой у рта. — Мало кто верит! Даже верующие, простите за каламбур, уже не верят! В Бога — это да. Но не в дьявола! А ведь это две стороны одной и той же медали. Это как если бы физик верил в существование электронов, но отрицал наличие протонов. А ведь дьявол существует, поверьте мне, он существует!
Женя осторожно обернулась. Профессор был не первой молодости и к тому же инвалид, но все равно мог доставить ей массу проблем, если бы вдруг напал на нее. Как бы сбежать из его квартиры… Попроситься в туалет, а на самом деле выскользнуть через входную дверь? И что за черт дернул ее припереться сюда…
Черт…
— Только, конечно, он пытается внушить, что его нет! — заявил профессор. — Но мой прибор ловит его волны! Точнее, ту радиацию, что оседает на вас, когда вы находитесь в непосредственной от него близи! Ибо он, как раскуроченный атомный реактор, излучает радиацию! Радиацию зла, как я уже сказал!
Женя взглянула на прибор. То, что он сначала пищал, а потом нет, не связано с тем, что она пила какой-то особый очищающий ее организм чай. Просто в одном случае шарлатан-оккультист нажал снизу кнопку, а в другой раз — нет. Ну, или что-то в этом роде. Всего-то!
— Собственно, я прибыла к вам, чтобы узнать про… про этот знак… — произнесла Женя, доставая из сумочки свой рисунок, отсканированную версию которого она послала Роману. — Наш общий знакомый сказал, что…
Филипп Филиппович, угукнув, вырвал рисунок у нее из рук и заявил, рассматривая его:
— Да, вот он, во всей своей дьявольской красе! Роман меня предупредил, я кое-что подготовил к вашему визиту, Евгения Михайловна…
Он подал ей большой фолиант, раскрытый посередине. На пожелтевшей странице она увидела изображение точно такого же рисунка, который обнаружила на Мухиной даче. Женя обратила внимание, что на соседней странице имелся оттиск гравюры, на которой была изображена одержимая бесами беременная женщина.
— Значит, этот знак является символом сатанистов? — спросила она.
Профессор погладил бороду и заявил:
— О, сатанисты сатанистам рознь! Забудьте об испорченных юнцах в черном, пьющих кошачью кровь, или об экзальтированных толстосумах, в поисках острых ощущений устраивающих якобы адские мессы, заканчивающиеся безобразными оргиями. Подлинные сатанисты мало чем отличаются от вас или от меня! Во всяком случае, внешне! Они, как и тот, кому они поклоняются, мастера притворства и виртуозы лжи! И свои ритуалы они проводят только в особые дни, глубоко под землей, принося жертвы своему господину!
— Но ведь и те, и другие, и третьи — сумасшедшие? Точнее, поклоняются тому, чего нет? — спросила Женя.
Профессор усмехнулся и спросил:
— Если уж на то пошло, любая религия поклоняется тому, чего нет. Сколько в истории человечества было культов, все их рано или поздно забыли, от них отвернулись, в них перестали верить. Но имеется еще один, ведущий начало с древних времен — и этот культ существует до сих пор! Это и есть они, наши, с позволения сказать, друзья! Истинные, а не ложные сатанисты! Хотя они предпочитают иные названия. В разные эпохи и в разных странах они зовутся по-разному. Но то, что отличает подлинных от массы подражателей, это именно сей знак!
Женя ничего не возражала, понимая, что профессор оседлал своего любимого конька. А он завел речь о Древнем Вавилоне, о Древнем Египте, о Греции и Риме, о средневековых преследованиях ведьм и двойной морали викторианской эпохи, скрывавшей жесточайший порок и отрицание Бога.
— В год Сатаны, 1666-й, Лондон едва не сгорел дотла в результате небывалого пожара. А в иной год, также состоящий из повторяющихся цифр и тем самым являющийся зеркальным близнецом предыдущего, в год 1888-й, там появился Зверь! Зверь, известный профанам под именем Джека-потрошителя! Но это были не деяния маньяка, а деяния их, сатанистов! Они приносили жертвы! Ему, своему хозяину!
Женя подавила зевок и вежливо спросила:
— А как быть с другим зеркальным годом посередине, 1777-м? Тогда в Лондоне тоже что-то кошмарное стряслось? Насколько мне известно, ничего заслуживающего внимания…
Профессор подкатил к ней в кресле и заявил:
— Отчего же, Евгения Михайловна! В этот год молодой граф Бальзуев-Мухин вернулся из английской столицы на Родину, в Россию! И вывез с собой не только молодую жену-иноземку, но и сатанинские убеждения! И в этом же году он заложил Мухину дачу!
Женя вздрогнула и вдруг поняла — а, быть может, в том, что вещал профессор Нехороших, все же было рациональное зерно?
— Он тоже был сатанистом? — спросила Женя, и профессор усмехнулся.
— Он, вне всякого сомнения, был поклонником сил тьмы и чернокнижником. Именно в Лондоне он приобщился к этой богомерзкой квазирелигии. В тот момент там существовала самая мощная их ячейка, самая могущественная ложа. И им требовались перспективные кадры для работы с бескрайней империей царицы Екатерины. Посему они рекрутировали сторонников из числа молодых дворян, что посещали Лондон. Но…