Элли с испугом взглянула вниз.
– Вы хотите, чтобы я туда спустилась?
– Эта дорога не так уж плоха, как кажется. Я забыл представиться, мое имя Леон.
Он протянул руку, и Элли машинально пожала ее. Ее новый знакомый оказался старше, чем ей показалось вначале, – вероятно, за пятьдесят – но был худощав и подтянут. Редеющими волосами и очками без оправы он напомнил ей ее учителя географии в пятом классе.
– Вы сделали большое дело. Мы уже почти на месте.
Следуя его инструкциям, она встала на камень коленями, вытянула назад ноги, пока они не повисли, и схватилась руками за желобок в скальной породе, подумав при этом, каково его происхождение – искусственное или естественное. Ее ноги оказались в пустоте. В нескольких сантиметрах струился вниз ледяной ручей, его обжигающие капли брызгали ей на ноги.
– Отпускайте руки.
Элли в недоумении посмотрела на Леона.
Он устало улыбнулся.
– Не бойтесь. Доверьтесь мне.
Разжав руки, Элли полетела вниз, но полет оказался не таким долгим, как она ожидала. Она опустилась примерно на полметра, приземлившись на невидимую площадку. Под ногами в скале были прорублены перекрещивающиеся борозды, не позволявшие подошвам ее кроссовок скользить.
Элли подняла голову и увидела Леона, смотревшего вниз.
– Чуть впереди вас туннель.
Элли присела на корточки, пошарила рукой перед собой и не ощутила ничего, кроме воздуха. Она продвинулась вперед, выставив вперед руку. Раздался глухой звук, затем плеск. Тусклый свет наверху исчез после того, как Леон спустился следом. Послышался легкий щелчок, и узкий туннель осветил луч фонаря.
– Можете подняться на ноги.
Элли последовала совету, подняла руку и нащупала потолок. Пройдя тридцать шагов, она почувствовала, что воздух стал прохладнее и немного светлее. Они оказались в небольшой пещере. Леон встал рядом с ней. Луч его шахтерского фонаря высветил каменные стены, фрагменты гипсовых фигур рыцарей и дам, сводчатые окна, заполненные землей, веерные своды, уходившие вверх в чернильную темноту.
– Где мы? – спросила Элли.
– В замке Локменез.
Луч фонаря вновь опустился вниз, пробежал по полу, выложенному каменной плиткой, и замер на сверкающем бензиновом генераторе, установленном в нише. Леон склонился над ним и дернул за веревку. Генератор кашлянул три раза, взревел и, войдя в рабочий режим, мерно загудел.
Помещение сразу ожило. Голые лампы, висевшие на проводах между стен, наполнили его светом. Это оказался довольно большой зал с очагом в одном конце и каменным дверным проемом с резьбой, ведущим в туннель, через который они пришли, в другом. Единственными признаками современности были лампы и спутанные провода вокруг генератора. Чуть дальше Элли увидела некую конструкцию из стальных элементов, опиравшуюся на колесики. Она удивилась, подумав, каким образом они смогли доставить ее сюда.
– Так это действительно замок?
– Он был погребен под оползнем двести лет назад. Уже в то время о нем мало кто знал, а впоследствии люди о нем совершенно забыли. Но надо отдать должное его строителям, они поработали на совесть.
Элли кивнула, хотя архитектурные особенности замка, как и фрагменты плохо сохранившегося барельефа, не привлекли ее внимания. Она не могла отвести взгляд от дальнего конца зала. Там над каменным столом в воздухе парило черное копье.
– Это… то самое копье?
Элли почувствовала головокружение. Возникло ощущение, будто ее подвесили в пустом пространстве. Казалось, мир вывернулся наизнанку и превратился в зазеркалье, насыщенное невероятными чудесами.
Лицо Леона хранило непроницаемое выражение.
– Кретьен допускал поэтические вольности. Кровь, струящаяся с кончика копья, – я не знаю, откуда он это взял.
Завороженная Элли приблизилась к копью и протянула руку, чтобы прикоснуться к нему. Резкий окрик Леона заставил ее отдернуть руку.
– Не трогайте!
Элли отступила назад и окинула взглядом пустой зал.
– Я думала, вас здесь будет больше.
– Мы не были в этом замке несколько лет. Только узнав о том, что произошло в Мирабо, мы подумали, что вы можете появиться здесь. Разыскивая вас, мы проехали пол-Европы.
– Я рада, что вы нашли меня.
Девушка не была уверена, что действительно рада этому. Довольно бесцеремонные манеры Леона вызывали у нее беспокойство. Похоже, он не имел понятия, какие испытания выпали на ее долю. Многое представлялось ей непонятным и необъяснимым. Элли ощущала себя жертвой чудовищной мистификации. Ей пришла в голову мысль, что, если сюда провести много света, он вполне может оказаться картонным. Она опять взглянула на парящее в воздухе копье. Теперь, когда ее глаза привыкли к полумраку, она смогла рассмотреть, что в подвешенном состоянии его удерживает тонкая проволока.
– А как насчет поэмы и узора в часовне?
– Поэма – это уловка, тактическая хитрость. Когда Кретьен опубликовал «Повесть о Граале», нам нужно было каким-то образом отвлечь людей Сен-Лазара, пока мы разбирались, что все это значит. Это был всего лишь ложный ход. Мы не предполагали, что поэма превратится для него в навязчивую идею. И что спустя восемьсот лет она приведет вас к нам, – в его глазах Элли прочитала восхищение. – Вам первой удалось разрешить эту загадку.
Я сделала это не одна. Как жаль, что здесь нет Дуга. У нее кольнуло в груди.
Здесь ему бы грозила опасность.
Леон бросил взгляд на ее рюкзак.
– Ну а как насчет другого предмета? Он у вас?
С того самого момента, когда Элли выбралась с таинственной коробкой в руках из подвала «Монсальвата», ей отчаянно хотелось избавиться от нее. Все последующие дни она была для нее тяжким бременем. Однако, расстегнув молнию рюкзака и взяв в руки черную, словно оникс, коробку, Элли, к своему немалому удивлению, испытала боль утраты. Леон прикоснулся к ее поверхности, и на ней ожили красные светящиеся символы.
– Вы можете открыть ее?
Элли вдруг страшно захотелось узнать, что находится внутри.
Леон пожал плечами.
– Мы ждали почти девять столетий, чтобы обрести ее вновь. Можно подождать и еще немного.
Она постаралась не выдать своего разочарования.
– А в ней действительно… Священный Грааль? – Элли с трудом выдавила из себя последние два слова.
– Он не священный, во всяком случае, в христианском смысле – и вовсе не Грааль. Но это то, о чем писал Кретьен.
– Кретьен де Труа принадлежал к вашему братству?
На лице Леона было все то же непроницаемое выражение.
– Как и вы, он не был одним из нас, но… оказался вовлеченным в наши дела. Я не знаю, видел ли Кретьен когда-нибудь Грааль, но он стал для него настоящим наваждением на всю оставшуюся жизнь.