— Зато из милиции.
— И на милицию вы непохожи.
— Что, правда?
«Вот как ты повернулся!» — мысленно потирая руки, думала я. На самом деле этот сорванец казался мне даже забавным.
— Правда. Вы чего еще-то узнать хотите?
— Выкладывай все, что знаешь. Тему мы тебе подкинули.
— Слухи по деревне ходят, что Горлинков жену с дочкой от бандитов прячет. Только все это — полная ерунда! Бандиты давно бы всех поймали, если бы захотели. Все же видят, как Горлинков к бабе Мане в гости заезжает!
— А сам ты что думаешь?
— Я думаю, спятила эта Горлинкова.
— Спятила?
— Ну, крыша у нее поехала! А что? Знаете, у нас такой случай был: одна бабка в пруду руки сполоснуть решила, и тут что-то ее в воду потянуло… Бабка из воды выбралась, а осталась немой. Может, и Горлинкова какую нечистую силу увидела…
Эти разговоры о нечистой силе начинали меня раздражать. Вроде и село другое, а разговоры бредовые — те же. Или есть во всем этом что-то? Впрочем, последнюю мысль я тут же отбросила. В голову она мне пришла вследствие переутомления. Такие разговоры в деревнях встречаются сплошь и рядом. Но вот что, если связь какая-то тут действительно имеется?
— А вы разговаривали с Горлинковой? — задала я очередной вопрос. — Я это к тому, что мне интересно, почему вы вдруг решили, что та сошла с ума?
— Не-а. Да она ни с кем не разговаривает! У нее глаза такие… Ну… Сумасшедшие! Сразу видно, что у нее не все дома.
Я вопросительно посмотрела на мальчишку.
— В ее глазах не просто страх, — тоном, каким обычно рассказывают страшные истории у костра, сказал он. — Нет, страх тоже есть. Но глаза еще и безумные! Черт его знает, что ее так напугать могло… Да, черт, наверное, как раз и знает…
Я ждала дальнейшей информации, но рыжий меня разочаровал.
— Все! — развел руками он. — Сказки закончились! Больше ничего не знаем.
— Как найти эту Горлинкову?
— Она на Коммунистической живет. Дом номер сорок шесть, кажется…
— Ну ладно, спасибо!
Я отвернулась и зашагала прочь. Клиенты последовали за мной. Я нарочно решила поиздеваться над наглым мальчишкой.
— Эй! — закричал мальчишка нам вслед, а я сделала вид, что не слышу. — Эй!
Мальчишки нас догнали.
— А полтинник, тетя?
— Какой полтинник?
— Тот, который вы обещали.
— Ты плохо себя вел.
— Так нечестно!
— Честно, честно.
— Тетя!
— Пока!
— Ну, тетя! — Мальчишка смотрел на меня почти умоляюще.
Я равнодушно отвернулась.
— Ну вот! — услышала я отчаявшийся, до предела обиженный голос рыжего. — Так всегда! Нельзя взрослым верить!
Я вынула из кармана полтинник.
— Стойте! — окликнула я.
Мальчишки обернулись. Рыжий почти плакал.
— Держи! Честно заработал!
Лица ребят мгновенно просветлели.
— Взрослым верить надо, — сказала я. — Просто в следующий раз советую быть повежливей. А то ведь люди рассердиться могут и обмануть тебя. Не на полтинник даже. В жизни все гораздо сложнее. Подрастешь — поймешь. Я это ради твоей же пользы говорю.
Пацаны жадными взглядами уставились на бумажку. На губах их блуждали блаженные улыбки.
Я протянула бумажку рыжему. Тот принялся запихивать ее в карман.
— Эй, пойдем разменяем, поделим! — одернул его товарищ.
— Да иди ты! Это я сам заработал!
— Нет, Женек! — присоединился к спору третий. — Так дела не делаются!
Обо мне пацаны словно забыли, благодарить меня они и не собирались.
— Эй! — прикрикнула на них я. — А ну, прекратили! А то по шее надаю и полтинник заберу!
Мальчишки притихли.
— Поделишь, понял? — велела я рыжему.
Тот покорно кивнул.
— Волшебное слово вы еще мне задолжали, вот что.
— Спасибо! — чуть ли не в один голос закричали мальчишки.
— Вот так! И не драться! По крайней мере при нас. А то догоним — заберем.
Мальчишки кивали.
— Пойдемте, — сказала я клиентам.
Мы уходили. Мальчишки не шевелились. Я несколько раз оборачивалась. Они, словно завороженные, смотрели нам вслед. Похоже, мне удалось их припугнуть. Потом мы забирались на холм, и подъем, как и предполагали, оказался тяжелым. С вершины холма я напоследок обернулась назад. Я была изумлена, увидев, что наши информаторы по-прежнему стоят на том же месте. Удивление перешло в веселый смех. Хоть что-то поднимало настроение, и на том спасибо.
Дом номер сорок шесть на улице Коммунистической мы отыскали быстро. Собственно говоря, в селе и было-то всего три улицы: Коммунистическая, Пролетарская и Революционная. Нам не повезло. Коммунистическая улица попалась нам в последнюю очередь.
Дом сорок шесть ничем не отличался от обычных деревенских домов. Мне казалось, Горлинков должен был обеспечить любимой теще более достойное существование. Серый, некрашеный забор, скромный садик, деревенский домик, от которого веяло уютом. Во дворе сушилось белье.
— Что мы им скажем? — спросил Семененко.
— Я предлагаю назваться потенциальными клиентами мужа, которые обеспокоены тем, что бизнесмен срывает контракт. Быть может, нам хоть частично объяснят, что к чему. Если жена Горлинкова говорить откажется, попробуем изложить все начистоту. Главное, не падать духом.
Я постучала в калитку. Где-то в глубине двора яростно залаяла собака. Я постучала еще раз. Собака совсем взбесилась. Через некоторое время послышались шаги. К нам приближалась толстая бабка с потным красным лицом. Я подумала, что хозяйка не услышала бы мой стук, если бы не сигнализация в виде собаки.
— Здравствуйте! — поприветствовала я старуху.
— Здравствуйте! Что-то я вас не узнаю.
Бабка прищурилась и приложила ладонь ко лбу.
— Мы разыскиваем некую Горлинкову.
— А, это дочка моя.
— Вы позовете ее? — спросила я.
— Позову, позову. Куда ж я денусь-то?
Бабка вновь удалилась вперевалочку в глубь двора.
— Настасья! — крикнула она. — Выйди, к тебе пришли!
Я услышала что-то неразборчивое, произнесенное женским голосом. Потом снова раздался голос бабы Мани.
— Да непохожи они на бандитов!
Что-то скрипнуло, а несколько секунд спустя мы заметили силуэт бабы Мани в одном из окон дома. Еще минуту спустя мы увидели изможденную жену бизнесмена-неудачника. Глаза ее и вправду сверкали каким-то диким, безумным блеском. Чувствовался в них и животный страх, и какой-то фанатизм, и отчаяние, и что-то еще. Волосы Горлинковой спутались, под глазами темнели мешки. Видно, она совсем не следила за собой.