В церкви было полно народу. Бородатый священник читал проповедь. По правую руку от него стоял подросток, тоже в одеянии священнослужителя.
— Как нам найти отца Иоанна? — спросила я какую-то старушку.
— Так вот же он! — Старушка указала на бородатого священника.
— Не будем ему мешать, — сказал Дмитрий Алексеевич. — Пусть служит. А мы послушаем.
Когда служба закончилась и прихожане начали расходиться, мы подошли к отцу Иоанну, облаченному в черную рясу с массивным позолоченным крестом. Трудно было определить, улыбается ли отец Иоанн, печалится либо совершенно серьезен, так как губы его надежно скрывала густая рыжая борода.
— Мы от Дмитрия Анатольевича Василенко, — сказала я. — Вы с ним работали когда-то.
Отец Иоанн слегка склонил голову.
— Подождите меня немного, — попросил он. — Сейчас я все закончу, и мы с вами поговорим.
Отец Иоанн скрылся за одной из занавесок справа от алтаря. Через пять минут оттуда показался подросток, который нес службу вместе со священником. Мальчишка улыбнулся нам и бочком направился к выходу из церкви.
— Почему он передвигается таким странным способом? — поинтересовалась я у Семененко.
— Спиной к алтарю поворачиваться нельзя, — ответил Дмитрий Алексеевич.
Еще через десять минут появился сам отец Иоанн.
— Пойдемте, на травке посидим, — предложил он. — На закат посмотрим.
— Пойдемте, — согласилась я.
Мы расположились в нескольких метрах от входа в церковь под старым вязом. И, честное слово, меньше всего на свете меня волновали следы на джинсах, которые останутся после сидения на влажной изумрудно-зеленой траве.
Солнечный диск уже наполовину скрылся за холмами, заросшими полынью. Его прощальный свет придал стенам церкви нежно-розовый оттенок. Облака стали похожими на оперение фантастической птицы. Умиротворенно шелестел листьями вяз. Отовсюду доносилось таинственное пение первых сверчков. Все это настраивало на лирический лад.
— Красиво, правда? — спросил отец Иоанн, обращаясь одновременно ко мне и к моим клиентам.
— Очень! — согласилась Лидия.
Я улыбнулась и кивнула.
— В городе такого не увидишь, — вздохнул святой отец. — В городе дым, шум и суета. А здесь безгрешная природа. Почти…
Отец Иоанн на несколько секунд замолчал. Потом он заговорил снова, но уже более деловым тоном:
— Так, значит, Василенко вас прислал.
— Ну, не то что бы прислал…
— Я вас слушаю.
— У нас имеется запись голоса одного животного. Мы хотели бы узнать какого. Дмитрий Анатольевич говорил, что вы много путешествовали. Возможно, это экзотическое животное.
— А давайте-ка пойдем ко мне домой, — предложил отец Иоанн. — У меня имеется прекрасная аудиосистема, так мы сможем лучше продиагностировать голос зверя. Я, конечно, ничего обещать не могу…
Мы шагали по ухабистым деревенским улочкам, вдоль ветхих, огороженных покосившимися заборами деревянных домиков. Бабульки, лузгающие семечки на лавочках у заборов, завидев отца Иоанна, отвешивали ему низкие поклоны. Воздух был наполнен душистым ароматом плодовых деревьев. Время от времени на дорогу выбегала какая-нибудь злая дворняжка и, недовольная тем, что мы проходим мимо ее владений, не испросив разрешения, заливалась яростным лаем. Собаки провожали нас на протяжении полусотни метров, но укусить ни разу не отважились. В целом со стороны деревенская жизнь казалась мирной и тихой, далекой от всякой суеты.
Наконец мы пришли. Отец Иоанн жил в одиноком домике на самом краю поселка. Дом окружал яблоневый сад и благоухающее море цветов. Мы миновали крыльцо, которое тяжело простонало под нашей массой, и очутились в прихожей, увешанной иконами. Отец Иоанн провел нас в тесную комнатушку, тоже всю в иконах. Там действительно стояла аудиосистема и множество дисков с классической музыкой.
Священник прослушал запись несколько раз.
— Знаете, — наконец сказал он, — это какой-то примат. Однозначно, примат. Но… Точно определить не могу. Что-то странное, хотя, кажется, и до боли знакомое. Причем тут два зверя. Возможно, родитель и детеныш. Но, повторяю, не уверен.
— Этот зверь опасен?
Отец Иоанн рассмеялся.
— Самое опасное животное — человек! Хоть мы и дети божие, но грешим больше всех остальных.
— Этот зверь способен напасть на человека?
— Если вы будете покушаться на жизнь детеныша, то — да.
— Понятно.
Честно говоря, я ничего не поняла. Какая-то догадка замаячила у меня в голове, но… Все только еще больше запутывалось. Я решила оставить пока этот вопрос открытым.
— А этот зверь может представлять какую-то ценность? — задала очередной вопрос я.
— Конечно.
— То есть пойдет ли кто-нибудь на преступление из-за этого зверя?
— Не совсем понимаю, о чем вы.
— Могут ли убить из-за него?
— Всякое, конечно, бывает, но тут я вам ничего сказать не могу.
— А много таких случаев?
— Вы говорите странные вещи, девушка.
— Возможно.
Я не нашла, о чем еще спросить бывшего ученого, а ныне священника.
Вот в таком настроении мы и покинули Окоевку.
* * *
В течение следующего дня ничего не происходило, а под вечер Лидии вздумалось погулять. Все вместе мы отправились на набережную. На обратном пути нас подстерегало несчастье. Мы поднялись вверх по Бабушкину Взвозу, свернули на Чернышевского и неторопливым, прогулочным шагом направились к дому. Я почуяла неладное где-то на середине пути.
Вот уже на протяжении нескольких минут мне казалось, что кто-то крадется за нами. Неприятное чувство взгляда в спину. Мне чудились шаги, ускоряющиеся и замедляющиеся в строгой зависимости от темпа нашей ходьбы. Поначалу я отнесла это ощущение на счет нервного перенапряжения и чрезмерной мнительности. Пыталась занять мысли чем-нибудь другим. Однако наваждение не отступало. Наконец я не выдержала и резко обернулась. И правильно сделала! Менее чем в десяти метрах позади, чуть справа от нас, я узрела парня характерной бандитской наружности. В его руках был пистолет.
— Ложись! — что есть мочи закричала я, отпрыгивая в сторону и выхватывая из кобуры собственное оружие.
Раздался выстрел. Лидия завизжала, Дмитрий Алексеевич схватил ее за руку и заставил выполнить мой приказ. Я выстрелила в ответ.
С одной стороны от тротуара, где мы попали в переделку, проходила дорога, по которой изредка проносились машины. С другой стороны — низкий заборчик, за которым виднелся спускающийся во двор участок земли, длиной в квартал, заросший травой, кустами и деревьями. Вот туда и прыгнул, перемахнув через барьер, бандит, уворачиваясь от пули. Мимо с оглушительным грохотом проехал грузовик. Он гремел и трещал, словно разгневанный Зевс, мечущий на грешную землю молнии. По этой причине я не могла на слух определить направление перемещений нападавшего. Я таращилась в темноту, но ничего не могла разглядеть, кроме мрачных силуэтов кустов, а также детских турников и качелей внизу, во дворике.