– Ты же сказал, что это тренер решит.
– Надо, чтобы тренер сделал правильный выбор, – многозначительно выпучил глаза Сохатый.
– А разве на MAGIC можно как-то влиять? – Волк от замешательства перешел на полулегальный шепот. – Ты же говорил, что после загрузки исходных данных он будет только воссоздавать реальность, отталкиваясь от общих задач, сформулированных симулятору.
– Ну да, – засмущался Сохатый, – но если там по мелочи, то-се, пятое-десятое, нужно как-то продавить… Совсем по мелочи… Это же возможно, Берлога? Отвечай!
Берлога задумался, захлопнул пасть, осмыслил, что к нему обращаются, снова открыл рот, подумал и резюмировал:
– Попробуем. Если надо, сделаем.
– Надо-надо, – скороговоркой остановил его Сохатый.
И Берлога снова открыл рот – расслабился человек.
– Про Ломоносова забыли, – встрепенулся Волк.
– Ломоносов в порядке, – подтвердил Сохатый, – у него с физикой проблем никаких. Оттопал человек от Холмогор до Москвы. Ты попробуй Кержакова заставь столько пройти. Да он сдохнет где-нибудь под Тамбовом.
– Бог с ним, с Кержаковым. Ты мне вот что скажи: Ломоносов в тонусе, а остальные гении, думаешь, смогут бегать, играть в футбол? Они же ничего тяжелее ручки за всю жизнь не держали.
– Держали-держали, собственный болт держали. Болт тяжелее ручки, – скабрезничал Сохатый.
– Кстати, про болт [1] . Шостаковича допиши. Композитор, – на всякий случай уточнил Волк.
– Вписал.
– Так как они все-таки будут играть? – волновался Волк. – Ты уверен, что программа сможет так радикально изменить их физиологию?
– Конечно, сможет. Я же тебе говорил: они будут взяты в оптимальном возрасте. Все в тридцать лет. Мышцы у них будут разработаны так, будто они занимались футболом с шести лет. При этом особенности их психофизической структуры, – повторял Сохатый с чужого языка, – полностью сохранятся. Берлога, ну-ка, подтверди!
– Попробуем, должно получиться, – затосковал Берлога. – MAGIC нужна серьезная проверка. Вот и проверим…
– Вот и проверим, – обрадовался Сохатый. – Так на ком мы остановились?
– На композиторах. Римский-Корсаков сойдет?
– Во, круто. Звучит благородно и по-западному. Для иностранцев как свой.
Волк тактично промолчал. С Сохаевым вообще нужно вести себя тактично. А то засмеешься и обидишь славного парня. Белобрысого такого… Белобрысые все ранимые. Он увлеченно заполнял листок и даже как будто помогал себе языком, осторожно вывалив его кончик на пухлую нижнюю губу. В уютном детстве он точно так же писал свой первый диктант, и каракули были такими же ломкими, угластыми и непослушными. Первая учительница аккуратно выводила гармоничные «тройки» под его писаниной и не могла вообразить, что Сохаев через двадцать лет дорисует к ним семь нулей и захочет получить эту цифру в долларовом эквиваленте за организацию виртуального матча века в ознаменование 150-летия освобождения России от крепостного права.
– Минимум тридцатка. – Сохатый убедительно распахивал свои голубые глаза. – Ми-ни-мум!
– Сохатый, нас посадят, – смеялся Волк. – Мы торгуем воздухом.
– Мы торгуем воздухом азарта, понтов и политических амбиций, – уверял Сохатый. – Это будет самый зыкинский проект. Но без тебя мы никуда не двинемся. Понимаешь, ты должен производить впечатление – у тебя есть лоск, манеры, то-се, пятое-десятое. Ты выглядишь аристократом – не жулик. Твоя задача не разводить, а непринужденно убедить. Разводить буду я. А сейчас ты вместо того, чтобы вселять уверенность в спонсоров, сомневаешься сам. Олигархи – они как животные. Носом чуют слабость. А слабый для них не человек. Сожрут! Мы их должны съесть, а не они нас! У нас самый крутой матч, самая клевая идея. Нет ничего, что могло бы нам помешать. Только одно – неуверенность…
Тут Волк скосил глаза на Берлогу. И скосил не просто так, а с намеком.
– За Берлогу не волнуйся. Берлога – лучший! Я его с детского сада знаю. Он уже там заделался матерым ботаником. Уже в пять лет воспитательнице приемник починил. В пять! Некоторые еще в постель клали во сне – в пять лет-то, а он уже тиристоры с резисторами крутил. А ты сомневаешься. Да мы за этот проект Нобелевскую премию получим!
Берлога решительно захлопнул рот и сказал:
– Попробуем!
* * *
К вечеру список кандидатов в сборную русских гениев оформился окончательно. Сохаев перечеркал и замарал лист сплошняком, но листик в результате получился золотой:
Толстой
Достоевский
Пушкин
Гоголь
Ломоносов
Попов
Менделеев
Циолковский
Кулибин
Станиславский
Чайковский
Шостакович
Римский-Корсаков
Мусоргский (это персонально для болельщиков «Динамо»)
Рублев
Айвазовский
Малевич
Петров-Водкин
В целом сбалансированный состав, именитый и боеспособный, призванный решать большие задачи. Заминка возникла с тренером. Волконский продвигал Кутузова. Все-таки над сборной нужен не столько гений, сколько военачальник. Сохаев против самого тезиса не возражал, но на Кутузова нашлись контраргументы.
– Он же одноглазый!
– Ну и что?
– Не-е-е, зачем нам уроды? Народ нынче избалованный – привык к хорошему. Калеки, пусть и героические, не котируются.
– Погоди, ему же в MAGIC можно глаз отреставрировать.
– А тогда нас могут обвинить в искажении исторической правды.
– И что теперь, из-за какого-то жалкого выбитого глаза отказываться от Кутузова?
– Ничего не поделаешь – ему не повезло…
В итоге сошлись на других колоритных фигурах: Минин и Пожарский. Тандем. Как Тарасов и Чернышов в хоккее. Кремлю должно понравиться. Сохатому и Волку их детище тоже пришлось по душе. Хотя Волконский категорически возражал против Петрова-Водкина, которого всеми правдами и кривдами продвигал Сохатый.
– Да он вовсе не гений. Конъюнктурщик совет–ской эпохи. И вообще, откуда ты его фамилию знаешь?
– Да мне гуттаперчиво, гений он или наперсточник от искусства, – морщил носик Сохатый. – Я под Петрова-Водкина подтащу Petroff в спонсоры. Двести тысяч за логотип на животе выбью без вопросов. Петров-Водкин – это их формат. Пушкин и Достоевский не подойдут, а вот Петров-Водкин – то, что надо. «Красный богатырь» – его же картина. Хорошие ассоциации!
– Давай еще Церетели в сборную запихнем. Составь сборную бездарей, и Кремль тебе столько из бюджета отвалит! Никас Сафронов, Федя Бондарчук, Михал…