— Если и был мертв, — сказал Командор Томми, — то ожил.
Вожак банды «гоферов» удивленно смотрел на посетителя.
Брайан О'Ши, по прозвищу Глазник, исчез пятнадцать лет назад. Неудивительно, что он знал, как произносить название банды. Если бы Глазник не пропал, они бы до сих пор воевали за право быть хозяином Адской кухни. Еще подростком О'Ши научился прекрасно владеть оружием бандитов: пращой, свинцовыми трубами, кастетом и заостренным лезвием в ботинках, ему даже попался в руки полицейский револьвер. Но больше всего его боялись, потому что он выкалывал соперникам глаза специально надетым на большой палец медным долотом.
— Ты, однако, преуспел, — сказал Томми, справляясь с потрясением. — Это долото, похоже, серебряное.
— Нержавеющая сталь, — поправил О'Ши. — Хорошо держится и не ржавеет.
— Значит, ты вернулся. И настолько разбогател, что можешь платить за убийства другим.
— Дважды предлагать не стану.
— Я берусь за эту работу.
Глазник О'Ши стремительно пришел в движение; освобождая вышибалу, он порезал ему щеку. Тот заорал. Схватился руками за лицо. Моргнул, убрал руки и посмотрел на кровь. Потом снова моргнул и благодарно улыбнулся. Кровь текла из щеки, разрезанной до кости, но глаза были целы.
— Вставай! — приказал Командор Томми. — Оба вставайте! Сходите к Ледяному. Пусть приведет Келли и Батлера.
Они торопливо вышли, оставив Томми наедине с О'Ши. Томми сказал:
— Конец слухам, будто я тебя убил.
— Даже в свой лучший день тебе бы этого не сделать, Томми.
Главарь банды «гоферов» учуял оскорбление и таящуюся за ним насмешку.
— Почему ты так говоришь? Мы были партнерами.
— Иногда.
Они стояли молча — старые соперники, оценивающие друг друга.
— Вернулся, — сказал Томми. — Господи Исусе, откуда?
О'Ши не ответил.
Прошло пять минут. Десять.
В комнату Командора вошли Келли и Батлер, за ними Уикс по прозвищу Ледяной.
Брайан О'Ши осмотрел их.
«Типичное новое поколение „гоферов“, — подумал он, — меньше ростом и более плотного сложения. Не удивительная ли вещь прогресс?» Томми — последыш тех дней, когда правила грубая сила. Теперь дубинки и свинцовые трубы уступили место огнестрельному оружию. Келли, Батлер и Уикс сложены, как он, но одеты по новейшей гангстерской моде: облегающие костюмы, яркие жилеты, цветные галстуки. На Келли и Батлере желтые ботинки и зеленые носки. Уикс, Ледяной, — в небесно-голубых гетрах. Он самый хладнокровный из всех, держится позади, позволяет рисковать горячим головам, а потом является за призом. Он мечтает о том, что Командор погибнет быстрой смертью, а Ледяной Уикс займет его место.
О'Ши достал из кармана пальто три складных ножа и роздал. Ножи германского производства, отлично уравновешенные, мгновенно раскрываются и остры, как бритва. Келли, Батлер и Уикс восторженно взвешивали их в руке.
— Оставьте их в человеке, когда выполните работу, — приказал О'Ши, взглянув на Томми, и тот подкрепил его приказ угрозой:
— Если снова увижу вас с этими ножами, сломаю шею.
О'Ши раскрыл бумажник и извлек три билета туда-обратно до Кемдена, Нью-Джерси.
— Макдональд, — сказал он, — как стемнеет, придет в дансинг «Дель Росси». Это в районе Глочестера.
— Как он выглядит? — спросил Уикс.
— Как лавина, — ответил О'Ши. — Не проморгайте.
— Отправляйтесь, — приказал Томми. — И не возвращайтесь, пока он не умрет.
— А когда нам заплатят? — спросил Уикс.
— Когда он будет мертв.
Убийцы пошли на железнодорожный паром.
О'Ши достал из пальто толстый конверт, отсчитал пятьдесят стодолларовых банкнот и положил на деревянный стол Томми Томпсона. Томми пересчитал их и сунул в карман штанов.
— Приятно иметь с тобой дело.
О'Ши сказал:
— Я хочу использовать и убийц из тонга.
Командор Томми внимательно посмотрел на него.
— О каких убийцах из тонга ты говоришь, Брайан О'Ши?
— О тех двоих из Хип Синг.
— Откуда, господи помилуй, ты о них узнал?
— Не позволяй неудачникам обманывать тебя, Томми. Я по-прежнему впереди тебя и всегда буду.
О'Ши повернулся и вышел из салуна.
Томми Томпсон щелкнул пальцами. Из боковой двери появился мальчика, по имени Пэдди, Крыса, худой и бледный. На улице он почти невидим, как паразит, от которого получил прозвище.
— Ступай за О'Ши. Узнай, где он живет и под каким именем.
Пэдди Крыса прошел вслед за О'Ши по Тридцать девятой улице. Дорогое пальто и меховая шапка словно сверкали, когда О'Ши пробирался между плохо одетыми людьми, шедшими по грязным булыжникам. Он пересек Десятую авеню, потом Девятую, где ловко обошел пьяницу, устремившегося к нему из-под навесов городской железной дороги. Миновав Седьмую, он остановился перед гаражом сдаваемых в прокат машин и посмотрел в застекленную витрину.
Пэдди подобрался к паре серых лошадей. Спрятавшись за ними, он гладил их по груди, чтобы стояли спокойно, и напряженно думал. Как ему следить за О'Ши, если тот возьмет машину?
О'Ши резко отвернулся от витрины и быстро ушел.
Пэдди почувствовал себя неуютно в изменившемся районе. Здесь стояли высокие здания, офисы, отели. Подобно дворцу, возвышалась величественная Метрополитен-опера. Если его увидят копы, тут же прогонят за то, что он вторгся в район богачей. О'Ши подходил к Бродвею. Неожиданно он исчез.
Пэдди, Крыса, в отчаянии сорвался на бег. Он не может вернуться в Адскую кухню без адреса О'Ши. Есть! Со вздохом облегчения он юркнул в переулок за строящимся театром. В конце переулка он заметил свернувшую за угол высокую фигуру в черном пальто. Он побежал за ней, выбежал за угол и наткнулся на кулак, уложивший его в грязь.
О'Ши склонился к нему. Пэдди увидел блеск стали. В правом глазу взорвалась боль. Он сразу понял, что сделал с ним О'Ши, и отчаянно закричал.
— Разожми руку, — велел О'Ши.
Когда Пэдди не послушался, сталь коснулась уцелевшего глаза.
— Потеряешь и этот, если не разожмешь руку.
Пэдди, Крыса, послушался. Он задрожал, почувствовав, что О'Ши положил ему на ладонь что-то круглое и страшное, а потом почти ласково зажал пальцы.
— Отдай это Томми.
Оставив скулящего мальчика в переулке, О'Ши вернулся на Тридцать девятую улицу. Он стоял в тени, неподвижный, как статуя, пока не убедился, что у следившего за ним маленького хорька не было напарников. Здесь он прошел на восток по Шестой авеню под надземной железной дорогой, проверил, не следят ли за ним, прошел по Пятой авеню и свернул в центр города, по-прежнему поглядывая на отражения в витринах.