— Хорошо, я заплачу, но вы бы постыдились! — в отчаянии воскликнул Кравцов. — Вы действуете не лучше, чем вымогатель.
— Вы вычитаете с работников за брак и не стыдитесь, — напомнила я. — Теперь вы сделали брак. Извольте заплатить. Из-за ваших выкрутасов я могла лишиться жизни. Из-за вас чуть не сорвалось все дело.
— Хватит! — рявкнул на меня Кравцов. — Получите и не травите душу. Самому тошно.
Я посмотрела на пачку стодолларовых банкнот и, задумавшись на секунду, все же сгребла ее со стола.
— Что дальше, каков план? — спросил Кравцов требовательно. — Как вы защитите мое предприятие?
— В пять я заеду за заказанной аппаратурой. Потом мы вместе поедем на завод, и часть ее я установлю лично, пока вы созовете общепроизводственную планерку в аппаратном зале цеха мороженого. Дальше поймать злоумышленника будет делом техники.
— Так, насчет планерки, — решил уточнить Кравцов. — Я так понял, что на ней должны присутствовать все рабочие. А вы не знаете разве, что у нас беспрерывное производство? Как быть с этим?
— Я не заставляю снимать с работы всех, — ответила я сердито. — Люди у конвейеров пусть остаются. Мне нужны пустыми пункт слива молока, участок, где делают стаканчики, и цех приготовления смеси.
— Цех приготовления смеси нельзя оставлять без людей! — завопил Кравцов, краснея.
— Можно, — спокойно сказала я. — Изучив техпроцесс, я высчитала, что получасовое отсутствие в цехе людей не повлияет на производственный цикл.
— Ладненько, — с ехидной улыбкой согласился Кравцов. — Я же отныне следую вашим советам и безоговорочно доверяю.
— Так вот, двадцать пять минут — и вы отпускаете с планерки работников смеси, еще десять минут — работников участка стаканчиков. Потом, спустя двадцать минут, отпускаете всех остальных, — изложила я последовательность проведения мероприятия.
— Самое интересное, чему я посвящу эту ночную планерку? — с сарказмом спросил Кравцов. — Культуре производства?
— На ваше усмотрение, — пожала плечами я. — Аркадий Никифорович, а не хотите узнать, что произошло на вокзале, после того как федералы упустили парня с вашими деньгами?
— Да, умираю от любопытства, — оскалился он.
Я по порядку рассказала Кравцову всю историю, и он в конце задал вопрос:
— Так что настоящий вымогатель даже не появлялся в здании, а просто следил за нами откуда-то снаружи?
— Верно. Он, как говорится, запустил пробный шар, посмотрел, что получилось. Теперь сделает выводы, и жди новых ходов, — ответила я.
Кравцов нагнулся к телевизору и включил погромче. Бесконечный телесериал как раз закончился, и на экране появилась заставка «Вести Тарасова».
— Сегодня весь город был взбудоражен известием, что в здании железнодорожного вокзала заложено мощное взрывное устройство, — заговорил гнусавым голосом диктор. — Но информация, к счастью, оказалась ложной. Милицейский патруль обнаружил подозрительные сумки, оставленные в зале ожидания. Приехавшие саперы сообщили, что они набиты различного рода тряпьем. В данный момент милиция ведет поиск владельца этих сумок. Но этим инцидент на вокзале не был исчерпан. Есть свидетели перестрелки на перроне. Позже в районе вокзала был задержан раненый мужчина. Источник информации одной из силовых структур, пожелавший остаться неизвестным, дал понять, что проводилась операция, связанная с контрабандой наркотиков. В следующих выпусках ждите от нас более подробных сообщений.
— Да, ведь это ваши сумки там обнаружили, — бросила я Кравцову. — На них случайно нет вашей фамилии или другой информации, по которой вас могут разыскать?
— Нет, — проговорил Кравцов испуганно. — Макс, если что, утрясет все вопросы. Ему не выгодно меня подставлять.
— Дай-то бог, — кивнула я и поинтересовалась: — Вы что, на работу сегодня вообще не поедете?
Кравцов почесал затылок.
— Нет, надо съездить, показаться. Мне даже не удалось пообедать из-за спешки.
На заводе ничего экстраординарного не произошло. Пройдя по производству, Кравцов перездоровался со всеми за руку, быстро собрал в зале заседаний планерку и всыпал руководителям по первое число. В половине пятого я сообщила ему, что еду забирать заказ. Подобревший неизвестно от чего, он позволил мне взять его машину вместе с Игорем, а еще посоветовал не торопиться. Попутно я заехала к Юзеру домой и, представившись курьером, отдала ему лекарства. Когда же я вернулась на комбинат, то застала Попову, покидавшую кабинет шефа в каком-то растрепанном виде. Я посмотрела ей вслед и заметила, что на Поповой нет колготок, которые были на ней на планерке в четыре часа.
Наверно, они оба закрылись в кабинете и усердно работали с бумагами, с иронией подумала я и посмотрела на секретаршу. Но хитрая Маша сделала вид, что ничего не заметила. Из кабинета выглянул Кравцов с лихорадочно блестевшими глазами.
— К ночной планерке я готова, — отрапортовала я, вытянувшись по стойке «смирно».
— Это хорошо. — Кравцов кашлянул и поправил галстук. — Вы полчасика погуляйте. У меня что-то сердце прихватило. Сейчас выпью таблетки и отдышусь немного. — И, обращаясь к секретарше: — Маша, меня нет.
— Может, «Cкорую»? — с улыбкой спросила я.
— Нет, сам справлюсь, — буркнул Кравцов и закрылся в кабинете.
Делать нечего. Я вернулась к себе в кабинет и решила проверить плоды своего ночного труда. Система работала, однако не идеально. Картинка из кабинета Зеленского была какая-то тормозящая, постоянно дергалась. Виноваты в этом, конечно, линии связи. Я посмотрела полученные из кабинета и машины Зеленского записи — ничего интересного. Директор большей частью торчал за компьютером, отвечая на рабочие звонки, пил кофе и читал газету. Несколько раз Зеленскому звонила жена, интересовалась составлением каких-то документов для оформления земельного участка. Посетителей было всего трое, не считая руководителей комбината, забегавших к нему время от времени. В девять утра к Зеленскому пришел представитель регионального узла связи, ближе к обеду — технический директор очистных сооружений, которому Зеленский посоветовал заткнуть какому-то Красному трубу. Ровно в три в кабинете состоялся обстоятельный разговор с хозяином ресторана «Невский проспект». Тот упрашивал Зеленского делать развесное мороженое попышнее и полегче. Послушав разговор несколько секунд, я прокручивала его дальше и шесть часов записи просмотрела за тридцать минут. Записи из машины Зеленского также не представляли ценности. Редкие поездки, проходившие почти в полном молчании, да смазанное изображение того, как шофер намывал «Ауди» в послеобеденное время, и все. Я стерла бесполезные файлы, чтобы освободить место в памяти компьютера для новых записей. На глаза попался файл, озаглавленный фамилией убитого финансового директора «Молочных рек». Я развернула его и стала не спеша просматривать, размышляя о том, кто же мог его порешить. Допустим, он отмывал через комбинат грязные деньги. Но зачем его убивать? Он что, прикарманил бандитские деньги? Не похож был Геворкян на идиота. Нет, тут что-то другое. Возможно, он с кем-то не поделился прибылью от своей деятельности. Но с кем ему делиться, как не с Кравцовым. Можно допустить, что людям, дававшим ему деньги, Геворкян перестал быть нужным и, чтобы он не раскрыл какую-то информацию, его убрали. Только что это за информация? Номера счетов в иностранных банках? Но деньги можно перевести на другие счета. Сейчас, в конце концов, не беспредельные девяностые. Я подумала о совладельцах «Молочных рек». Может, это какие-то местные разборки, основанные на дележе влияния. Насколько я видела, Кравцов руководит комбинатом практически единолично. Может, Тимур, его брат, обиделся, стал что-то затевать, а Геворкян как-то пронюхал и его устранили? Бросив ломать голову, я позвонила Валерию Игнатьевичу узнать, получил ли он какую информацию по фирмам, с которыми сотрудничал Геворкян. Валерий Игнатьевич порадовал меня. Информации вагон и маленькая тележка, но вся она бесперспективная с точки зрения Уголовного кодекса. Слишком чисто работал Геворкян, чтобы к нему можно было придраться. Валерий Игнатьевич пообещал мне переслать информацию по электронной почте. Мы попрощались, и я выключила телефон.