И я тут же стала собираться в дорогу.
Эти три предложения, по сути, содержали всю необходимую для меня информацию. Разве нет?
Мне нужно, не откладывая, ехать на вокзал, где в шестой кассе на мое имя заказан билет до станции, на перроне которой меня будет ожидать скорее всего сам Гром.
Всю остальную информацию он лично передаст мне из рук в руки, а значит, задание на сей раз было чрезвычайно серьезным и абсолютно секретным.
И времени на сборы у меня, как всегда, не оставалось.
Но у меня всегда наготове стоял мой «тревожный» чемодан. Это название я переняла у Грома, хотя в моем случае это была довольна изящная дорожная сумка с набором одежды на все случаи жизни, оружием и «спецоборудованием».
Проанализировав последнюю фразу Грома, я добавила ко всему этому элегантное платье, которое при необходимости могло сойти за вечернее.
Одетая и обутая в дорогу, я вернулась на кухню.
Срок «командировки» и пункт ее назначения пока были неизвестны, поэтому я на всякий случай прихватила с собой пакет с «сухим пайком» на пару дней.
Кроме того, я действительно выпила чашечку кофе.
* * *
— На мое имя должен быть билет, — сказала я девушке в окошке кассы.
— В каком направлении? — спросила она меня, но я предпочла не услышать ее вопроса, сделав вид, что отвлеклась на разговор с девочкой, что стояла рядом со мной и теребила подол моей юбки.
Девушка в окошке презрительно фыркнула, но я при всем желании ничем не могла ей помочь. А честно ответить, что не знаю, куда заказала билет, я тем более не могла.
Через пару минут она потребовала мизерную сумму и, получив ее, мстительно прошипела, передавая мне билет:
— Надеюсь-с-сь, все правильно, — сильно нажимая на шипящие.
— Разумеется, — обезоружила я ее доброжелательной улыбкой, от которой она чуть не откусила себе жало.
И только отойдя от кассы на безопасное расстояние, я позволила себе взглянуть на билет.
— «Тарасов—Шабалов», — прочитала я на нем и не поверила своим глазам.
Шабалов — маленький городок в Тарасовской области, до которого рукой подать, но добираться до него крайне неудобно. Поезд, на котором мне предстояло трястись чуть ли не всю ночь, делал такие «круголя», прежде чем оказаться в пункте назначения, что легче было дойти туда пешком.
И я не могла понять, почему не добраться до него на автобусе, если уж Гром решил сэкономить мне несколько сотен и не предложил отправиться туда на такси.
Но, видимо, для этого была веская причина. А приказы не обсуждаются. Это правило я знала назубок. Тем более что я находилась в прекрасном состоянии духа, как всегда, перед возможной встречей с Громом.
Единственное, что немного озадачило меня, — это то, что до отправления поезда оставалось почти два часа. Значит, я не совсем точно поняла фразу Грома про кофе.
— Ну да, сама виновата, — ругала я себя. — Тебе сказали, что можешь не торопиться, а ты помчалась очертя голову! Вот и сиди теперь на вокзале, как баба с арбузами.
Какая баба и почему с арбузами, этого я объяснить не могу, потому что сама не очень поняла, почему это сказала. Но другого сравнения мне просто не пришло в голову.
* * *
Совершенно не хотелось спать, когда я наконец села на поезд, взяв у проводницы влажное белье и постелив его на второй полке. Но беседовать о жизни с двумя веселыми подругами, которые возвращались домой после бурно проведенной недели в Тарасове и теперь тешили друг друга воспоминаниями, мне и вовсе не хотелось.
И я приказала себе заснуть, невзирая на их гоготанье и запах дешевых духов.
Проснулась я за полчаса до прибытия поезда в Шабалов, умылась протухшей водой в туалете, оставила на полотенце серые разводы, содрогнувшись от отвращения, и приготовилась выскочить из вагона, как только поезд остановится.
Когда-то я очень любила поезда, но, отъездив первую сотню тысяч километров по железной дороге, растеряла эту любовь по заброшенным полустанкам. И теперь предпочитаю самый невзрачный самолетик самому роскошному поезду.
Единственная за последние годы поездка, которая оставила у меня незабываемые воспоминания, — эта дорога из Югославии в Россию несколько лет назад, когда мы двое суток находились с Громом в одном купе, пили вино, и он рассказал мне всю свою жизнь.
Никогда прежде и, скорее всего, никогда в будущем у меня уже не будет такой возможности.
Мы переживали тогда не самые лучшие дни: скандал в Югославии заставил нас на время уйти из органов, и, может быть, именно благодаря этому Гром был разговорчив и откровенен со мной, как никогда.
А теперь одна лишь мысль о самом коротком железнодорожном путешествии в состоянии надолго испортить мое настроение. Хотя время от времени мне приходится делать это по долгу службы.
Не успела я поставить ногу на перрон, как меня подхватила сильная рука, и я несколько секунд приспосабливалась к размеру шагов моего командира. Шаги были немаленькие даже для его роста, так что мне приходилось иногда совершать прыжки. Технология такого перемещения напоминала старинную забаву под названием «гигантские шаги»; если ты устаешь перебирать ногами, то можешь поджать колени и несколько метров пролететь над землей. Так же и я теперь порхала, повиснув на руке Грома.
Рядом со зданием вокзала он посадил меня на заднее сиденье «газика» защитного цвета и уселся рядом со мной.
— Ну здравствуй, Багира, — улыбнулся он, а я улыбалась с первой секунды пребывания на шабаловской земле, поэтому выражение моего лица не изменилось.
— Привет, — ответила я, разглядывая его квадратный подбородок.
Гром поглядел в сторону, продемонстрировав свой греческий профиль. На его висках прибавилось седых волос, и он напомнил мне супермена с рекламных роликов сигарет «Кэмел», хотя тот ему и в подметки не годился.
Точно так же и с той же самой улыбкой Гром много лет назад впервые заметил меня в строю, на секретной базе Министерства обороны СССР. С тех пор прошло много лет, молоденькая курсантка превратилась в секретного агента Багиру, а улыбка, когда-то обижавшая меня, стала своеобразным ритуалом при наших нечастых встречах, знаком особого расположения ко мне любимого командира.
— Как прокатилась? — поинтересовался Гром. Это означало, что у нас еще есть время, и я откинулась на спинку сиденья.
— Как на танке, — ответила я, продолжая улыбаться.
— Считай это маленькой репетицией, — сказал Гром, и улыбка исчезла с моего лица.
— Куда? — спросила я, предчувствуя недоброе.
Он достал из кармана железнодорожный билет и передал мне его без лишних слов.
«Шабалов—Владивосток», — прочитала я вслух.