Стелла так и не появилась, и я надеялась, что не появится до самого Владивостока, хотя ее вещички все еще были на месте, значит, она могла войти в купе в любой момент.
Выпив пару глотков кофе, я поняла, что сильно проголодалась, и немудрено: последний раз я ела за вчерашним обедом. Шоколад и орешки не в счет. От них сыт не будешь.
Ресторан еще был закрыт, поэтому мне снова пришлось идти к проводнице и купить у нее пачку печенья.
— Что это вы вчера отмечали? — не выдержав, спросила она.
— У меня был день рождения.
— Правда, что ли? — смягчилась она. — В таком случае, поздравляю. — У меня появился шанс вернуть ее расположение. — Сколько же вам исполнилось?
— Двадцать девять.
— Ой! Значит, мы ровесницы! — вскрикнула она, и, видимо, это открытие окончательно примирило ее с моим разгульным образом жизни.
— Может, чипсов хотите? — предложила она уже с прежней улыбкой.
И я купила у нее эти чипсы не потому, что любила их, а чтобы сделать ей приятное. К тому же чипсы оказались с сыром, и в сочетании с кофе это получилось совсем неплохо. Поэтому я взяла еще одну чашку.
Но пора было возвращаться к делам, что я и сделала сразу после завтрака. Я достала из сумочки свой потрепанный список и одного за другим вычеркнула оттуда Александра, Анатолия и, разумеется, Бориса Алексеевича.
Из всего списка невычеркнутыми остались только два человека. И это были молодожены из девятого купе.
Хотя до сегодняшнего дня они не внушали мне никаких подозрений, теперь я вынуждена была вернуться к этой парочке, поскольку других претендентов на роль курьера у меня просто-напросто не было.
Вся эта история с Саньком настолько поглотила меня, настолько я была уверена, что именно он и есть мой противник, что оказалась совершенно неподготовленной к каким бы то ни было другим вариантам. У меня в голове не созрело никакого плана. Можно сказать, что я вынуждена была начать всю работу сначала. Правда, теперь у меня появились все основания, чтобы подозревать совершенно конкретного человека. И не беда, что пришла я к этому методом постепенного исключения всех остальных пассажиров. Значит, противник оказался настолько хитер, что поручил опасную работу людям, в отношении которых у меня не было никаких подозрений.
Это был тот самый парадоксальный ход, о котором я размышляла в начале расследования. И хотя что-то внутри у меня до сих пор сопротивлялось этой версии, логика настаивала на вине этих двух симпатичных молодых людей. И мне ничего не оставалось, как только доказать их вину.
Но в том-то и вся загвоздка, что сделать это было невероятно сложно. Может быть, именно на это и рассчитывали те люди, которые выбрали эту пару в качестве курьеров. Они вообще не покидали своего купе, не употребляли крепких напитков, не посещали ресторана, и я чуть было не сломала голову, чтобы придумать, как их «прощупать».
Так ничего и не придумав, я решила для начала нанести им визит.
* * *
— Здравствуйте, доктор, — обрадовалась моему приходу Люба. Она, несмотря на отсутствие в поезде «удобств», выглядела удивительно чистой и домашней.
— Присаживайтесь, — добродушно предложил Сережа. — Чем богаты, тем и рады.
Они, судя по всему, только что сели завтракать и пригласили меня к столу.
— Спасибо, я только что поела, — отказалась я.
— Ну, хоть чайку! — настаивала Люба, и я вынуждена была принять из ее рук большую домашнюю чашку с горячим напитком.
Сережа явно любил покушать и выбрал себе жену, которая понимала, что путь к сердцу мужчины легче всего найти через желудок, о чем свидетельствовало изобилие на столе.
Оставалось только удивляться, как они умудрились запастись таким количеством продуктов и сохранить их так долго неиспорченными.
Чего только не было на их столе! Варенье, домашнее печенье, сгущенное молоко, бутерброды, соленая капуста и даже ватрушки с творогом!
И молодой супруг буквально купался в этом изобилии, закатывая глаза от удовольствия и отправляя в рот очередную порцию того или иного кушанья.
Чай они тоже, разумеется, пили домашний, с мятой, душицей и еще какими-то травками.
— Так Сережа любит, — с нежностью поглядывая на своего мужа, сказала Люба, заметив, что я принюхиваюсь к сложному аромату.
Разговор за столом тоже вертелся вокруг еды, а на эту тему мне было что сказать Любе, и через несколько минут я уже диктовала ей один за другим некоторые из своих «фирменных» рецептов.
Люба в основном освоила украинскую и сибирскую кухни, я же свои рецепты отыскивала по всему свету, и Любе было чему у меня поучиться!
— Вот мама у меня мастерица готовить, — записав последний рецепт, сказала Люба. — Я ей и в подметки не гожусь.
— Да ладно тебе, — усмехнулся Сережа и приобнял жену за плечи. — Куда уж лучше-то?
— А вот увидишь, — рассмеялась Люба. — После ее пирогов на мои и глядеть не станешь. Поэтому я и не хотела, чтобы мама знала о нашем приезде.
— Ага, явимся, а их дома нет, — сказал Сергей.
— Да куда им деться-то? Если только к соседям? Сам же теперь радуешься, что так получилось! Спорит еще!
Она повернулась ко мне и объяснила:
— У Сережи, оказывается, армейский товарищ в Дальнереченске живет, а оттуда до моей деревни ближе, чем от Владивостока. Если бы раньше знать, то мы бы до Дальнереченска билеты взяли, только деньги лишние истратили.
— Не обедняем, — успокоил жену Сергей.
— А у друга этого машина японская, так что приедем к моим старикам, как буржуи! — раскрасневшись от удовольствия, сказала она.
— Так вы что, до Владивостока не поедете? — растерялась я.
— А чего мы там не видели-то? — удивилась Люба. — Оттуда на двух автобусах до нашего леспромхоза добираться, если их не отменили еще! А тут на машине за два часа доедем, и Сережа со своим товарищем повидается, если тот его не забыл, — подмигнула она мне.
— Вовка меня никогда не забудет! — серьезно сказал Сергей.
— Да шучу я, — рассмеялась Люба. — Сядете с ним, поговорите, водочки выпьете, зря, что ли, с собой рыжики-то везу.
— Рыжики под водочку — первое дело, — растаял Сережа. — Смотри, не влюбись только в Вовку, а то он у нас парень видный…
— Да ну тебя, — покраснела Люба. — Только бы языком молоть.
— А далеко этот Дальнереченск от Владивостока? — спросила я, хотя уже понимала, что мне в этом купе больше делать нечего.
— А это километров триста будет, — со знанием дела сказала Люба. — Во Владивосток поезд к обеду приходит, а в Дальнереченск — утром.
Допив свой чай, я пожелала молодоженам всего хорошего.
Я сидела у себя в купе, бессмысленно уставившись в свой список. Пройдя его сверху донизу, проверив каждого пассажира нашего вагона, я так ничего и не добилась.