– Взять! – повторил Белли, только которому сейчас и подчинялись роботы судовой команды. Если с ним что-нибудь случиться, главным станет Басманов, за ним Кирсанов, а потом уже и валькирии. Система субординации была доведена до экипажа сразу же, как люди прибыли на борт.
Двое матросов, только что сбросившие на пирс швартов, не обращая внимания, что с пятиметровой высоты фальшивого полубака прыжок на бетон для обычного человека грозил бы неприятными последствиями, с абсолютной синхронностью пролетели отделяющее их от Фазиля расстояние. Раньше, чем он успел вообще заметить этот маневр, сосредоточив внимание на упавшем ему под ноги тросе, роботы заломили ему руки за спину и с невероятной быстротой поволокли к середине борта, откуда сейчас должен был быть подан трап. Настоящая верхняя палуба крейсера возвышалась над уровнем пирса меньше чем на метр.
В этот же момент повалился наружу декоративный фальшборт, грохнули сходни, высекая стальными окантовками искры из бетона, вспыхнули кормовой и носовой артиллерийские прожектора, едва не сбивающие с ног своим световым потоком. Включённый на все сто с лишним ватт мегафон с мостика проревел по-английски: «Всем оставаться на местах! Стреляем без предупреждения!» – дублировать команду на турецкий или любой другой язык было некогда, и, вопреки смыслу команды, «КПВ» дал длинную очередь на метр выше голов так и сидевших в кузовах морских пехотинцев и ибрагимовых охранников.
Этот пулёмёт, да ещё в спаренном варианте, стреляет очень громко, особенно если до него два десятка метров и тяжёлые, способные рвать человеческое тело на куски пули проходят так низко, что волосы сами собой поднимаются. То ли от ветра, то ли от страха. Вдобавок все они мгновенно ослепли, на полчаса и больше.
Английский капитан, оказавшийся в мёртвом пространстве и не попавший под луч, не успел двинуть рукой в сторону предусмотрительно расстёгнутой кобуры. Он услышал почти неразборчивый после забившего уши грохота голос: «Руки поднимите, пожалуйста. Было же сказано – ввиду нехватки патронов предупредительный выстрел не производится. Сразу – контрольный».
Это Кирсанов к случаю использовал слышанную от кого-то из «братьев» шутку, то ли от Шульгина, то ли от Воронцова.
Он стоял, прислонившись плечом к щиту бортовой «стотридцатки», и целился англичанину прямо в глаза из полюбившегося ему с самого начала «ППСШ». Их разделяли всего шесть или семь метров, полковник метром выше, так что положение капитана, несмотря на его суперподготовку и опыт, было стопроцентно проигрышным.
– Да-да, поднимите и не спеша идите к трапу. Одно лишнее движение, и вы схлопочете пулю между глаз. А ваш кагал порубят в капусту из пулемёта. А можно и шрапнелью вдоль пирса. – Он похлопал ладонью по орудийному стволу.
С трудом передвигая ставшие одновременно ватными и свинцовыми ноги, англичанин двинулся к трапу. Кирсанов сопровождал его по палубе, не опуская ствола.
«На машинах – всем спуститься на пирс, – продолжал орать мегафон. – Без суеты, по одному, без оружия. Лечь, вытянуть ноги, руки за голову…»
Как слепцы с картины Брейгеля, охранники Ибрагима вперемешку с морпехами начали неуверенно слезать на бетон, держась за борта и друг за друга, вытирая рукавами слезящиеся, невидящие глаза, медленно ложились, даже не помышляя о сопротивлении, хотя у многих и пистолеты висели на ремнях, и гранаты в сумках. Много навоюешь, если в голове бьётся одна мысль – сможешь ещё видеть или навсегда ослеп. Людей очень пугает всё связанное со зрением, точнее – возможностью его потерять.
Одновременно всё происходящее внизу стало прекрасно видно майору Стенту и оставшимся с ним на вилле и возле вертолётов морпехам и диверсантам. Он разразился руганью на пределе возможностей родного языка. Очень ограниченных, кстати. Что катастрофа уже произошла, он не совсем осознал. Думал, что выбор у него всё же есть. Сдаваться, что в его положении было бы самым разумным, принимать бой, заведомо жертвуя своими людьми на пирсе, но сохраняя призрачную надежду достаточно повредить пароход (что это не транспорт, а крейсер, он пока не понял) и всё же выиграть незадавшийся бой, или, наконец, прямо сейчас, плюнув на всё, своих бойцов в том числе, грузиться в вертолёты и сматываться, пока есть такая возможность.
По глупому упрямству он предпочёл второе, не имея никакого представления о реальной обстановке.
Со стороны виллы Катранджи в сторону «Изумруда» ударили сразу три пулемёта, целясь в прожектора. Пара очередей недолётам пришлась по пирсу. Закричало сразу несколько раненых «дружественным огнём». Убитые наповал, естественно, не кричали. Десяток пуль зазвенел по надстройкам крейсера и орудийным щитам. Прожектора погасли, не разбитые, просто вовремя выключенные. На их месте остались как бы сверхчёрные, по сравнению с окружающей темнотой, пятна. Иллюзия, конечно.
С каким бы удовольствием Белли сейчас скомандовал залп всем бортом. Дистанция смешная, поверх стволов можно целиться. Но виллу приказано беречь.
Басманов выпустил условленные ракеты, направив их так, чтобы у англичан возникло впечатление, что этот сигнал имеет какое-то специальное значение, например – целеуказание сухопутным силам. Если враг уже находится в расстроенных чувствах и «туман войны» [157] для него сгустился до непроницаемости, весьма полезно ещё усугубить ситуацию. Полковник сразу же приказал Эльснеру всей огневой мощью третьего взвода воздействовать на правый фланг противника, на причале его помощь не потребуется, и так всё решилось. Самому же без лишнего шума атаковать позиции неприятеля с тыла, одновременно захватив аэродром с вертолётами и иной техникой. Пригодятся и сами по себе, и для фотоиллюстраций в мировой прессе, куда материал будет направлен немедленно после завершения дела. Чем плохо: «Британия продолжает свои пиратские выходки! Вилла известного предпринимателя и финансиста на собственном острове атакована бандой английских военнослужащих! Частный промысел или особое задание?!» В таком примерно роде, найдётся кому расписать, плюс фотографии подлинных документов, видеозапись допроса командира и рядовых бойцов… Пленных нужно взять как можно больше, британцев, естественно. С остальными – по обстоятельствам.
Отряд Стента не готовился к серьёзной обороне. Вся акция вообще представлялась ему совсем не так. В чём суть приказа? Обеспечить десантирование на остров, установить контроль за виллой и прилегающей территорией. Когда и если подойдёт судно с контрабандой – захватить. Пленных передать представителю SIS. И всё. После этого разведчики начинают заниматься своими делами, а он, если не поступит другого распоряжения, возвращается на базу. Государственная награда и хорошая денежная премия гарантированы.
Однако, когда на берегу случилось то, что случилось, а шквал огня из расположенных вне поля видимости, но бьющих удивительно точно пулемётов, да вдобавок частые хлопки малокалиберных мин (с гранатами АГС ему сталкиваться не приходилось) прижали его солдат к земле настолько плотно, что буквально головы не поднять, майор крепко задумался. Сам он сидел в достаточно прочном убежище, непосредственно жизни в ближайшие минуты ничего не угрожало, но что дальше? Вызывать по радио поддержку с Гибралтара? Часа за три долетят, если поднимутся в воздух немедленно. А сам он сумеет прожить эти три часа? Силы противника неизвестны, но плотность огня говорит сама за себя. И эти люди заняли позиции ещё до подхода парохода с оружием. Значит, всё тщательно спланировали. И сколько ещё бойцов сойдёт на берег, чтобы довершить дело?