– И сапоги снимай, – сказал второй, у которого в руке что-то блеснуло.
– Ну иди, возьми…
Позади нападавших на меня кто-то свистнул.
– Охотник, тебе помочь? – прокричал кто-то из темноты.
– Не откажусь от помощи, – ответил я.
Нападающие некоторое время раздумывали, потом тот, что с факелом, отступил на край дороги, подняв факел повыше, тот, что с ножом, кинулся на меня, а другой бросился назад, откуда послышалась возня. Уходя с линии атаки, я ударил нападающего по локтю руки, в которой был нож, и тут же смачно шарахнул его по голове, затем еще раз, но это было лишним, он уже заваливался набок, закатив глаза. Подскочив к тому, что с факелом, который тоже выставил впереди себя что-то блестящее, я влепил ему по руке, держащей факел, от чего он заорал на всю улицу, выронил факел и, сунув перебитую руку подмышку, убежал по дороге. Я подобрал факел и направился к проулку, где возня уже прекратилась. Под свет факела вышел тот хмурый мужик из корчмы, вытирая травой лезвие своего короткого меча.
– Ты когда вышел, я слышал, как они договаривались догнать тебя и обобрать.
– Ты убил его? – показал я на меч.
– Конечно. Где другие?
– Один убежал, второй лежит вон.
Мужик присел над лежащим телом, повертел голову, пощупал за шею, вероятно проверив пульс, и спросил:
– Живой еще, чем это ты его? – спросил он и резанул по горлу лежащего.
– Вот, – показал я нунчаку.
– Хм… Ладно, будь осторожен, и кошелем не звени лишний раз.
– Спасибо, – ответил я мужику, который уже развернулся и направился обратно, но остановился, повернулся и спросил:
– Я слышал, ты завтра в каменок отправляешься, мне можно с тобой? Ты же все равно за лодку уже заплатил.
– Хорошо, – ответил я, не сводя глаз с пульсирующей струи крови у бандита на шее, – а зачем ты его?
– Там, откуда я, с разбойниками разговор только такой – ножом по горлу, ну или голову долой. Тут суда нет, и стражи судейской нет… некому наказывать, а он отлежался бы и потом снова за дело.
– Ну да, верно…
– Так что, значит, я завтра с тобой?
– Да, жди утром у лодок.
Пройдя через двор, остановился у бани и, зачерпнув несколько раз воду из бочки, умылся.
– Договорился? – спросил вышедший из дома дед Толий.
– Да, завтра с утра отправляюсь.
– Хорошо, раз так… Ну иди, ложись, я разбужу тебя.
Пройдя в комнату к Дангару, обнаружил его уже спящим. Ну и я разделся и лег спать, с мыслью о том, что с мечом в этом мире лучше не расставаться.
– Вставай, охотник, светает, – сказал Толий, выглядывая из-за шторы и тронув меня за ногу.
– Угу, – ответил, проснувшись и усевшись на лавку.
– Давай собирайся, да завтракать пошли.
Дангара уже не было на топчане. Я подошел к окну, выходящему во двор… да, светает, а вон и Дангар возится с деревяшками у сарая. Оделся и сразу нацепил на пояс перевязь, теперь жилет, собрал вещи и вышел в кухню.
– Садись, ешь, пока горячее, – сказала бабка, указав на миску, в которой были жареные овощи с кусочками мяса, да и на вкус оказалось самое настоящее рагу, съев которое, я запил соком.
– Ты какой дорогой вчера возвращался? – спросил дед.
– А которой туда шли, той и возвращался, – ответил я, вспомнив вчерашние приключения.
– И что? – спросил опять дед, выжидая.
– Ничего, сами нарвались…
– Их двое было только?
– Нет, третий убежал.
– Понятно… вот, возьми, – дед положил на стол стопку золотых монет.
– Что это?
– Награда за убиенных тобой разбойников и душегубов. У нас самих тут не всегда получается за порядком следить.
– Угу, – сделав невозмутимый вид, я ссыпал монеты в кармашек пояса и спросил: – Мне бы воды в бурдюк в дорогу набрать.
– Мать! Набери воды в бурдюк, – обратился дед к бабке, – и поленку вина дай.
Бабка развязала шнурок, которым был привязан бурдюк к торбе, подошла к столу и стала аккуратно переливать воду из кувшина. Затем достала из ящика деревянный цилиндр, напоминающий японскую бамбуковую флягу, на пару литров, вынула со скрипом деревянную пробку и стала наливать туда из винного кувшина вино.
Собравшись и проверив снаряжение, надел на плечи торбу и вышел во двор в сопровождении стариков.
– Благословение Большой Луны тебе в дорогу, – сказала бабка, приложив правую руку к груди и немного наклонившись.
– Спасибо за приют и берегите себя, – ответил я, повторив ее жест, и направился к воротам.
Дангар, отвлекшись от работы, тоже помахал мне рукой.
Со стороны протоки у лодок сидел на мостках и курил трубку мой попутчик. Рядом с ним лежал большой баул, на котором были закреплены колчан с луком и дюжиной стрел и короткое копье с кованым широким наконечником. Увидев меня, он встал и свистнул, после чего из дома вышел водница, все такого же похмельного вида, посмотрел на меня и, кивнув, полез в одну из лодок.
– Как твое имя, охотник? – спросил меня мужик.
– Никитин, – ответил я, снимая с плеч торбу и закидывая ее в лодку.
– Я Тарин, – ответил он, шагнул в лодку и затем стащил с мостков свой баул.
Лодка в длину была чуть больше трех метров, я присел на носу, Тарин посередине, а водница, встав на корме, отвязался и, оттолкнувшись, начал грести, делал он это с очень важным видом и явно со знанием дела, ловко его перекидывая то с одной стороны лодки, то с другой. Лодка легко заскользила по протоке. Каркас лодки был из длинных ровных жердей, связанных веревкой на местах крепления, и обтянут цельным куском толстой кожи какой-то неведомой мне зверюги. Да, если в протоке и было течение, то оно было практически незаметно.
– Чего без ножен? – спросил Тарин, кивнув на мой меч.
– Сломались, – отбрехался я.
– Ну, в каменок прибудем, я тебе покажу, где можно заказать недорого.
– Кстати! – вспомнил я и достал из кармашка десять монет, отсчитал пять штук и передал Тарину.
– Это за вчерашнее?
– Да, я у старосты остановился… вот он с утра и отблагодарил.
– Ну вот, будет на что теперь сапоги починить, – продемонстрировал он мне свои «прошедшие и Крым и Рим» сапоги.
– Мне бы тоже обувь подобрать поудобнее, – подумал я вслух, посмотрев на свои ноги.
Тарин оглянулся на водницу, который, в состоянии похмельной нирваны, методично греб почти с закрытыми глазами, подвинулся ближе ко мне и тихо сказал: