– Да уж не долго ждать.

– Хорошо, я тогда вещи переберу да оружие к походу приготовлю…

Глава 43

После двухдневного похода войско Талеса численностью восемь сотен бойцов, не считая обозников и фуражиров, встало лагерем за узкой полосой редкого леса, тянущегося вдоль глубокой протоки, и потом переходящий в плотный и густой лес, простирающийся на север в холмы. До городища всего два километра, и если забраться на дерево на краю леса, желто-красная листва которого вот-вот начнет облетать, то можно наблюдать за заставой у посада.

Около сотни походных шатров было поставлено за световой день, и уже к вечеру военный лагерь напоминал деревню каких-нибудь апачей, во всяком случае, эти шатры мне больше вигвамы напоминали. Нам с Варасом тоже пришлось поработать. Тарин предложил нам заселиться в большой воеводский шатер, но сославшись на то, что в нем будет слишком суетно в скором времени, я спросил разрешения поставить неподалеку отдельные апартаменты. Тарин побурчал, конечно, но потом принял мои доводы и разрешил взять жердей, шкур, веревок и других «стройматериалов» у обозников. Связав веревкой несколько длинных жердей с одной стороны, мы подняли их вертикально, а потом растащили жерди в стороны, установив их в подготовленные неглубокие ямки и прикопали.

– Теперь бери ремни и вяжи, как я, – руководил строительством Варас, было понятно, что ему не впервой ставить походный шатер.

Обвязав по кругу жерди широкими кожаными полосами с веревочными вязками на концах, стали закрывать получившийся достаточно крепкий каркас шкурами местного рогатого скота, название которого я никак не запомню. Когда вигвам был готов, Варас принялся окапывать его по периметру инструментом, похожим на кетмень, а мне поставил задачу набрать камней для очага, собрать хвороста в лесу и начинать готовить ужин. Спустя час похлебка в медном котелке уже булькала, внутри шатра было тепло и не сквозило, к слову, на улице уже около нуля и неприятный ветер. С двух сторон от очага были постелены шкуры, которые я нагло спер у обозников, а мы с Варасом, расстелив плетенные из веревки коврики на шкурах, дымили трубками и ждали готовности ужина.

– А неплохо устроились оружейники! – пригнувшись и отодвинув шкуру входа, в шатер протиснулся Тарин. – Накормите голодного воеводу?

– Накормим… не то оголодаешь да сляжешь перед важной битвой, – хохотнул Варас.

– Надеюсь, – присел Тарин «по-турецки» рядом со мной, – никакой битвы не будет и у Палея хватит разума и чести уступить княженье.

– Думаешь? – выдохнул я дым вверх. – Я его видел, поэтому сомневаюсь.

– Я, честно сказать, тоже сомневаюсь, – ответил Тарин и, наклонившись над очагом, понюхал нашу стряпню, громко втянув воздух, – но молодой князь на это надеется и не хочет кровопролитья.

– Может… эм…

– Нет, Варас, – перебил я его, догадавшись, о чем он хочет сказать, – чего-чего, а драться Талес не боится.

– Ну… ты выжил в рубке рядом с ним… тебе верю, раз так думаешь, – согласился Варас, – значит, правда, за люд переживает.

– Да, переживает… места себе не находит, – кивнул Тарин, – ну что там, готово уже?

– Готово, садись ближе, – снял я с огня котелок, – с одной посуды поедим.

– Завтра на рассвете Талес отправляет в городище посланника с грамотой, – сказал Тарин, достав откуда-то просто огромную медную ложку, и виновато улыбнулся, мол, другой нет.

– Значит, завтра станет понятно, будет ли большая война, – ответил я.

Уже за полночь в лагерь вошла колонна с еще тремя сотнями бойцов, как и обещали главы родов. Ставить для них шатры в темноте не стали, Тарин озадачил обозников накормить вновь прибывших и потом разместить их по шатрам. К нам заселились два рослых крепыша, прямо «двое из ларца, одинаковых с лица». По размерам оба не уступали Варасу, отказавшись от предложенного вина и посетовав на усталость с дороги, они завалились спать. Ну и мы последовали их примеру, я лишь подкинул в огонь хвороста и, накрывшись кафтаном, быстро уснул.

Проснулся от того, что закашлялся… а вот это плохо, в отличие от местного народа, мой организм не приучен к ночевкам на земле в условиях глубокой осени. Надо будет в лесу набрать листвы и веток да накидать под шкуры. Все еще спали, и я, выглянув из шатра, понял, что скоро рассвет, раздул угли и, подкинув хвороста, поставил котелок, наполнив его из бурдюка. Затем, намотав портянки, влез в сапоги и, накинув на плечи кафтан, побежал до ветру.

Лагерь просыпался, уже слышны были голоса. Вернувшись, я сыпанул в закипевшую воду душистой травы, что дала мне с собой в поход Чернава, и снял котелок с огня.

– Уже проснулся? – спросил Варас сонным голом, потягиваясь и хрустя всеми косточками на весь шатер.

– Да, уже светает.

И только я ответил, как где-то совсем рядом громко протрубили в рог. Братья-крепыши подорвались словно «духи» на КМБ, и, кивком поздоровавшись с нами, скрутили свои коврики и выскочили из шатра.

– Южане, – пробурчал все еще сонным голосом Варас, – у них все такие… там многие лета назад часто крови с хартами мешали. А чем это так вкусно пахнет?

– Это я травы заварил, что Чернава мне дала.

Позавтракав, мы с Варасом, присев на торчащие из земли небольшие валуны и дымя трубками, наблюдали, как рядом с шатром воеводы собирают посланника в городище.

– Храни его Большая Луна, – тихо сказал Варас, выдохнув дым и неприятно поморщившись, – совсем молодой…

– Думаешь, не вернется?

– Думаю, да… сон мне был, Никитин, плохой сон.

Сон Вараса был в руку, как говорится. Спустя два часа на границе леса дозорные остановили дряхлого старика, трясущегося от страха, и с плетеной корзиной в руках, накрытой грязной тряпкой, на которой проступила и запеклась кровь. Старика проводили в шатер к воеводе, куда поспешили и мы с Варасом.

– Возвращайся в городище, старик, и передай Палею, что он сам решил свою судьбу, – с каменным лицом сказал Талес. – И еще, предупреди людей в посаде, им ничего не угрожает, если они не встретят нас с оружием.

– Передам, господин, – отвечал старик и постоянно кланялся.

Старика отпустили, и спустя еще час пять сотен наших бойцов беспрепятственно заняли посад, взяв старое городище в блокаду.

Корен

По дороге на север медленно шла колонна, две дюжины всадников, пара фургонов и две телеги с провиантом и водой. Колонна выехала из городища еще на рассвете и уже достаточно отдалилась. Их путь лежал к берегам Желтого озера, где решил пока уединиться бывший хранитель Корен, со своими телохранителями из наемников, которых щедро одарил золотом из княжеской казны, к которой имел беспрепятственный доступ, и несколько ящиков с золотыми монетами сейчас лежали в фургоне.

– Ничего, посмотрим, как оно все выйдет, – рассуждал вслух Корен, косясь на спину возницы, развалившись в фургоне, – к весне будет понятно, чем все закончилось. Жаль, конечно, что все эти древние знания мне были раньше неинтересны, да и в голову не лезли… не до них было. Ну хоть напоследок сделал все, что мог, для этого тупицы Палея, послал письмо его брату Талею, чтобы тот снимал разместившийся пятисотенный гарнизон с Ровного Камня и шел на помощь своему братцу. А снег еще не лег на перевалах, и икербы обязательно этим воспользуются и придут в долины, вот люди-то «обрадуются» и будут «благодарить» новоявленного князя Талеса.