С пельменями мы расправлялись молча, серьезно, деловито и покончили с ними почти одновременно.
— Наелась? — спросил меня Артемий, облизывая ложку.
— Нет, — ответила я, отодвигая тарелку.
От добавки я отказалась, занялась приготовлением чудовищных, многоэтажных бутербродов из жареного хлеба, сливочного масла, колбасы и лука.
Базан, положив себе еще пельменей, принялся за них, поглядывая на бутерброды с жадностью изголодавшегося хищника.
— А у меня всегда все по отдельности, — пожаловался он между двумя ложками дымящегося варева, — на такое фантазии не хватает.
Скромничает Артюха. Я прекрасно помню его похлебку из тушенки, сухарей и бобовых концентратов, приправленную травами, известными только ему одному. Какая же она была, с запахом дымка от костра, вкусная! И съесть ее можно было неимоверно много — особенно после дня, проведенного в камышах реки Савы. Приходилось сидеть в тех проклятых камышах безвылазно, да еще изо всех сил стараться, чтобы югославские патрули, время от времени проезжавшие мимо по железной дороге в сторону Загреба, не заметили ничего подозрительного. И вся беда оттого, что нашему многомудрому командованию позарез понадобилось знать график движения эшелонов с гуманитарной помощью, двигавшихся по этому участку дороги.
Доел пельмени Артемий, и по нему видно было, что после небольшой передышки он продолжит есть с неослабевшим удовольствием.
— Ты только не подумай, что я голодал несколько дней, — сказал он с басовитыми нотками в голосе и хотел прибавить еще что-то, но я помешала.
— Не оправдывайся, Артюха. Так, знаешь, приятно, когда едят твою стряпню да похваливают.
— Она того стоит. Удивительное дело! Приготовленное женщиной всегда ешь, ну, хотя бы со вниманием. А свое перестаешь замечать на третьей ложке. Так, жуешь что-то…
Это была перспективная тема — «половой фактор в кулинарии». Артемий мог увлечься и потратить на нее время, упражняясь в любимом им легком трепе. Времени было жалко.
— Артем, ты с Громом всегда разговаривал свободно, так ведь? Даже когда «втык» от него получал?
— Нет, не скажу, что мы с ним друзья, — сказал он, с благоговением разглядывая бутерброд, примериваясь, с какой стороны за него приниматься. — Друзьями мы с Андреем не были. Но относились друг к другу всегда хорошо. Он человек, Юля.
Базан откусил здоровенный кусок и на время перестал быть собеседником. Во время паузы я разлила чай по кружкам. Артемий поднялся, открыл дверцу самодельного шкафа и, покопавшись в нем, поставил на стол здоровенную банку кофе.
— Твой любимый, я помню. Держу специально для гостей. Мне-то он, сама знаешь…
Он, с моего согласия, выплеснул чай, сполоснул и поставил передо мной кружку. Придвинул сахар и, зная мои вкусы, соль.
— Так что ты от Андрея хочешь?
Многого я от него хотела. Поэтому призадумалась ненадолго, сделав вид, что все внимание уделяю приготовлению кофе.
«Группа!» Не раз я слышала это слово от Базана, да и от самого Сурова. А где она, эта группа? В девяти из десяти случаев действовать приходится в одиночку. Лишь изредка, да и то не в самых острых моментах, доводилось чувствовать какую-то поддержку и помощь.
Людей мне хотелось от Грома, вот что. Двух «спецов» на машинах, оборудованных устройствами электронного обнаружения и подслушивания — по одной на Степанова и Скопцова с Сергеем. Помещение, желательно за городом, с хорошей звукоизоляцией — для препровождения туда бандитов, и набор психотропиков вроде «сыворотки правды». Двух, не менее, «волкодавов», вроде Базана, только с комплектом конечностей, для проведения этой акции. И несколько ампул героина, это — обязательно, потому что смерть, даже преуспевающих бизнесменов, от передозировки наркотиков в наши времена ни у кого не вызовет подозрений.
Утопия!
Что мне нужно от Грома, спросил Артемий?
— Ничего мне от него не нужно, — ответила я, держа кружку с кофе ладонями за горячие бока.
Базан внимательно посмотрел на меня и в сомнении покачал головой.
— Багира. Все, что тебе сейчас нужно — часочек сна, для того чтобы нервишки отпустить. Давай мне номера телефонов и заваливайся на боковую.
— Какие номера? — удивилась я.
— Номера телефонов Степанова и этих головорезов. Хотя бы к одному из них привязка у тебя уже должна быть, не будь ты Багира. И считай, что с этой минуты мы с тобой — в паре.
Я сначала воззрилась на него широко раскрытыми глазами, а потом опустила их, уткнулась в кружку с остатками кофе.
Вот это новость! Дело небывалое — в паре. И как такое понимать прикажете, господин Суров?
Мне понадобилось встать, чтобы хоть как-то скрыть изумление и справиться с растерянностью. И что же делать? Не посуду же мыть. Посуду мыть рано.
— Артемий!
Я, покорясь неожиданному, но сердцем прочувствованному импульсу, нагнулась и поцеловала Базана в колючую щеку. Обхватила его голову и потерлась виском о щетину.
— Ты что, Юль? — пролепетал он, опешив.
— Так-то лучше, — прощебетала я, отстраняясь. — Конечно, Юлия. А то все Багира, Багира… Понравилось бы тебе, если б то и дело крестили тебя Вороном?
— Что? — Он попытался подняться, ухватившись за край стола, но вышло это у него, одноногого, так неловко, что, если б не мои руки, завалился бы Базан на пол.
Я усадила его обратно, а он, сопя от обиды, оттолкнул меня, грубо и сильно.
— Какой из меня теперь Ворон! — пробурчал, глядя в сторону. — Был Ворон, да весь вышел. На юг улетел. В райские кущи подался, с этого на тот свет.
— Базан! — сказала я срывающимся голосом. — Да мы с тобой в паре таких дел наворочаем!
Теперь он уставился на меня. По-детски растерянными глазами смотрел.
— А я думал, ты… — он осекся и шлепнул себя по культе, а я поторопилась его перебить и постаралась сделать это как можно бесцеремонней.
— Индюк думал. Так он же дурак. Потому и в суп попал. А ты — Ворон. Прошу тебя, Артемий, не думай так больше, не обижай меня.
— Ладно, — согласился он тихо, согнувшись так, что свесившийся чуб едва не коснулся все еще стоявшей перед ним пустой тарелки, и, выпрямляясь, гаркнул на меня возмущенным хозяином: — Дашь ты мне спокойно поесть или нет? И вообще, пока ты здесь болтаешь, твое время отдыха утекает.
Посидев еще немного, только чтобы в общих чертах познакомить моего напарника с обстановкой, так, как она виделась мне, и нацарапав на обратной стороне его записки телефоны Скопцова и Степанова, я отправилась спать, взяв с Артемия обещание, что разбудит он меня через час и не позже, даже если звонки по обоим номерам не принесут ничего нового. Вытянувшись на узкой кровати с подложенными под матрац досками, я почувствовала себя спокойно и безмятежно, а, засыпая, подумала, что если взялся помогать мне Базан, то все будет хорошо.