"Ну хоть попробую, чем теперь торгуют бывшие искусствоведы», — подумала я и присела к столу.
Софа открыла пару бутылок и одну из них протянула мне. Стаканов, видимо. Софа не признавала и опрокинула в рот бутылку. Я последовала ее примеру. Пиво было замечательное.
— Хорошо, — не удержалась я от одобрения, ополовинив бутылку.
— Самое лучшее в немцах — это пиво, — согласилась Софа и поставила пустую бутылку на пол. — Мужики!
"Мужики» появились в ту же минуту, представляя собой любопытное зрелище. Если Герман был чисто выбрит, подтянут и бодр, то Пауль выглядел его полной противоположностью. С щетиной, с опухшим носом, толстой верхней губой и незаметным вчера синяком под глазом, он хорошо бы смотрелся у какого-нибудь пивного ларька в рабочем районе.
— Красавец, — оценила его физиономию Софа, отчего Пауль поморщился и тяжело опустился на стул. — Паша, тебе никто не говорил, что ты похож на Сильвестра Сталлоне?
Пауль ничего не ответил ей, только открыл бутылку пива и сделал несколько больших глотков. Я хорошо представляла себе его сегодняшнее состояние, потому что знаю, что такое пропустить несколько ударов по голове. Мне приходилось испытать это не раз, причем не только на тренировках.
Софа посмотрела на Германа, потом на меня и вздохнула:
— Посмотри вокруг, Паша. Все люди как люди, а ты на кого похож?
У нее было прекрасное настроение и склонность к черному юмору.
— На себя посмотри, — беззлобно огрызнулся Пауль, улыбнулся и снова присосался к бутылке.
— А я никогда не была красавицей, — отпарировала она. — Но всегда была чертовски мила.
Глядя на них, я не смогла удержаться от улыбки. Это не прошло незамеченным для Софы, и она хитро мне подмигнула. Положив всем окрошки со сметаной, она сказала:
— Нечего было на чужих баб пялиться. Вот тебя бог и наказал.
В ответ Пауль рассмеялся и тут же сморщился от боли. Смеяться ему было рановато.
— Что же, на пикник, стало быть, не поедем, раненый? — не унималась Софа.
— Почему это не поедем? Обязательно поедем, — ответил Пауль. — Но лучше завтра. Или послезавтра. Посмотрим.
— Я так и знала, — всплеснула руками Софа. — А зачем я сегодня выходной себе устроила?
— Ты вполне еще можешь поработать сегодня, — ехидно заметил Пауль.
— А я уже Аню пригласила, — вновь подмигнула она мне. — Анна, ты же хочешь на пикник?
— Хочу.
— А там у нас Паша займется своим любимым делом. Вместо того, чтобы боксом увлечься, он по пещерам бродит. Спелеолог! Хобби у него такое! Поедем! А пока он по пещерам будет таскаться, мы с тобой шашлычки приготовим, искупаемся. Гешу с собой возьмем. И пусть хоть до вечера торчит под землей. Поедем, Геша? На шашлычки?
Герман с сомнением покосился на Раушенбаха.
— Тогда уж лучше на барбекю, — предложила я.
— Что такое, почему не знаю? — скороговоркой спросила Софа.
— Это очень вкусно, — объяснила я. — Например, барашек на вертеле. А еще лучше поросенок.
— Ой, — застонала Софа. — Как я хочу, как ты его назвала…
— Барбекю.
— Страшно хочу барбекю. Геша, хочешь барбекю?
— Я бы составил вам компанию, — дипломатично ответил Герман.
— Вот и замечательно. Значит, как только Паша оклемается, тут же и едем.
Мы съели свиные отбивные в панировочных сухарях, запили их пивом, и я стала прощаться.
Я уже твердо решила разобраться сегодня с Кучером. К тому же у меня начали слезиться глаза. Я забыла на ночь снять контактные линзы, и мне не терпелось побыстрее избавиться от них. Ну и, наконец, просто переодеться.
Герману тоже нужно было домой, поэтому мы поймали с ним машину, и я подбросила его до дома. Он жил в однокомнатной квартире на Приморском бульваре, в двух шагах от меня.
Софа дала мне свою визитную карточку с адресом и номером телефона. Мы договорились созвониться вечером.
Прежде чем отправиться в гостиницу, мне необходимо было избавиться от голубых стекляшек на глазах и от парика. Иначе меня могли не узнать и просто-напросто не пустить к себе в номер.
Я присела на лавочку на улице, сняла линзы и спрятала их в футляр, с которым не расставалась со вчерашнего вечера. Снимать парик на улице я не решилась, тем более что напротив меня уселась какая-то старушка с зонтиком и разглядывала меня с любопытством.
Мне пришлось воспользоваться общественным туалетом. Зайдя в одну из кабинок, я сняла парик и с трудом привела в порядок собственные волосы. Теперь я могла, наконец, вернуться в свой номер.
Первый, кого я встретила на улице, выйдя из туалета, был один из покалеченных мною вчера мальчиков. Его нос был в совершенно плачевном состоянии, на нем теперь красовалась большая белая нашлепка. Скорее всего, у него был переломан нос. Примерно на это я и рассчитывала.
Молодой человек совершенно равнодушно встретился со мною взглядом. Я отвернулась от него и пошла по улице. В моем натуральном виде он не мог узнать меня. Но я не знаю, как бы он отреагировал на мое появление в парике. Во всяком случае, мне не следовало появляться слишком часто в этом парике на улице. Мне ни к чему была очередная схватка с кем бы то ни было, тем более, в центре города. А эта публика может попытаться отомстить, выследить мой адрес и так далее. И это мне было тоже ни к чему.
Зайдя в гостиницу, я поняла, что совершенно напрасно волновалась. Никто не обратил на меня внимания, и никем не замеченная я зашла в свой номер.
Прежде всего я скинула с себя одежду, залезла под душ и тщательно вымыла голову. Только тот, кто пользовался париком хоть раз в жизни, может понять мое нетерпение. Не представляю, как это в восемнадцатом веке ходили в них с утра до вечера!
Выйдя из душа, я оделась попроще и, прежде чем выйти из номера, набрала телефон Кучера.
— Здравствуйте, — сказала я, услышав его характерный тенорок. — Мы с вами вчера договорились о встрече…
— Да-а… — согласился он.
— Когда мы сможем осуществить наши намерения?
— Когда? — закряхтел он. — Ну, скажем, через полчасика. Вас это устроит?
— Более чем.
— Я выйду к вам, — сказал он, вздохнул и повесил трубку.
По дороге в музей я соображала, каким образом мне разговаривать с Кучером. Я перебрала несколько вариантов, ни один из них меня не устроил. И решила положиться на интуицию и импровизацию, помня о том, что он вполне может оказаться соучастником преступления.
Впрочем, на этом этапе расследования я могла подозревать в этом едва ли не каждого жителя Одессы и Одесской области.