Несмотря на то что мы, можно сказать, находились в самой гуще событий, только значительно позже, из газет, мы смогли узнать, насколько Доули был в тот момент близок к истине. Пока мы сидели неподвижно в креслах, словно молясь какому-то чрезвычайно суровому и кровожадному богу, члены террористической группировки диктовали свои условия экипажу воздушного корабля, подкрепляя свои требования демонстрацией образцов огнестрельного оружия и самодельного взрывного устройства, которое, сработав, развеяло бы наши останки по склонам Кордильер на многие километры вокруг.
Пилоты предпочли согласиться на безумные условия террористов и рискнули посадить лайнер на аэродроме города Букараманга, который вообще-то не был приспособлен к приему самолетов такого класса. Командир экипажа позднее признался, что пошел на столь большой риск только потому, что был на сто процентов уверен — в случае его отказа преступники взорвут самолет.
— Поверьте мне, это были настоящие параноики! — утверждал он.
Но нам в тот момент ничего не было известно. Внутренняя трансляция молчала до последней минуты. Однако пилотам удалось уговорить террористов предпринять обычные меры безопасности, и те вынуждены были согласиться, что лишние жертвы среди пассажиров им ни к чему. Поэтому динамик в нашем салоне вдруг заговорил нарочито спокойным и взвешенным тоном:
— Дамы и господа! К вам обращается капитан корабля. Просьба сохранять спокойствие и осмотрительность. Как всем вам уже известно, самолет находится в руках террористов. Но пока вы будете вести себя разумно, вашей жизни ничто не угрожает. В настоящий момент лайнер заходит на вынужденную посадку, поэтому просим пристегнуть ремни и приготовиться. Посадка, возможно, будет жесткой, но абсолютно безопасной!
Наш страж встретил это сообщение с недоверием и опять связался со своими по телефону. Но, видимо, получив заверения, что все в порядке, продублировал распоряжение капитана своим противным каркающим голосом:
— Ну что сидите? Быстро всем пристегнуть ремни! И вести себя тихо! — Он опять стоял в конце прохода и двигал направо-налево стволом автомата.
Мы с Доули выпрямились, испытывая невообразимое облегчение. Мужественное лицо англичанина от напряжения приняло кирпично-красный оттенок, отчего он стал похож на мужчину-здоровяка, соседа Валентина Сергеевича.
Кстати, вспомнив о них, я чуть-чуть приподнялась и разглядела бледную щеку Быкова, испуганно вжавшегося в кожаную спинку кресла. Вряд ли он, с его английским, успевал следить за, так сказать, звуковым рядом происходящего, но и то, что он видел собственными глазами, было достаточно выразительно.
Лайнер быстро терял высоту. Во тьме, расстилавшейся за стеклом иллюминатора, появились довольно многочисленные огни, рассыпанные по невидимой земле, но пытаться сориентироваться в них было бы пустой затеей.
— Лучше всего сейчас — помолиться, — серьезно посоветовал мне Доули.
Краска уже отхлынула от его лица, и теперь англичанин выглядел скорее бледным, однако никакой паники в его взгляде не отмечалось. Восстановив слегка поколебленное достоинство, Доули, кажется, был намерен с ним не расставаться до самой смерти. Я решила, что ни в коем случае не должна ударить лицом в грязь перед этим железным британцем, хотя, если честно, на душе у меня кошки скребли — все-таки разбиваться на «Боингах» мне еще не доводилось.
В каком-то смысле было удачей, что дело происходило ночью — если бы пассажиры могли наблюдать за стремительно приближающейся посадочной полосой в иллюминаторы, паника оказалась бы гораздо большей.
Наверное, наземные службы в Букараманге предприняли все возможное, чтобы принять нежданных гостей, но все равно посадка закончилась сравнительно удачно лишь благодаря хладнокровию пилотов да еще, вероятно, благодаря тому, что Доули хорошо молился.
Во-первых, очень чувствительным оказался первый удар, который потряс самолет, когда колеса шасси коснулись бетонной полосы. Салон наполнился криками ужаса и стонами. Если бы командир не настоял на использовании ремней, наверняка все закончилось бы гораздо плачевнее, и вряд ли двое вооруженных людей смогли бы утихомирить перепуганную толпу.
Однако «Боинг» все-таки «зацепился» за землю и теперь несся по бетонной полосе, слишком, на мой взгляд, медленно сбрасывая скорость. Что ждало впереди, мы не знали. В иллюминаторе мелькали красные, белые, синие огни — все это было похоже на дьявольскую карусель, у которой сломался выключатель.
Мой сосед стоически молчал, вцепившись в подлокотники и глядя перед собой алмазно-ледяными глазами. Наверное, он продолжал свои беседы с богом.
Потом мне показалось, что движение огней за бортом несколько замедлилось, и я несколько приободрилась и воспряла духом. Но тут же все мы ощутили еще более сильный удар — ремень безопасности так врезался в мое тело, что у меня перехватило дыхание. Раздался какой-то всеобъемлющий грохот и треск, светильники в салоне мигнули…
Наступившая тишина показалась нам поистине гробовой. Пассажиры, робко оглядываясь по сторонам, пытались шевелиться, ощупывали себя и обменивались возбужденными замечаниями. Некоторые торопливо отстегивали ремни. На какой-то миг показалось, что обоих террористов вымело из салона во время посадки — настолько они выпали из поля зрения перепуганных людей. Но те не замедлили напомнить о себе и сделали это достаточно жестко.
Словно из ничего в проходе опять возник черноусый и грозно прокричал: «Сидеть!» — сопроводив свой окрик короткой очередью из автомата, которую он с видимым удовольствием пустил над головами пассажиров.
Короткий треск выстрелов заставил всех умолкнуть. Десятки пар глаз сошлись в той точке, где маячила зловещая фигура террориста. Неприятности, можно сказать, только начинались.
В напряженной тишине было слышно, как завывают сирены за бортом самолета. В иллюминаторе мне удалось рассмотреть лишь неяркие огни какого-то приземистого павильона, расположенного в некотором отдалении от посадочной полосы или того, что ее нам заменило. Вся суета происходила по другую сторону лайнера.
Мой сосед-британец бросил задумчивый взгляд на пропоротую пулями внутреннюю обшивку салона и негромко заметил:
— Итак, мы на земле, но радоваться рано. Теперь эти негодяи могут стрелять в нас, не опасаясь разгерметизации самолета, — у них развязаны руки.
Как бы в подтверждение его слов откуда-то донеслись отрывистые хлопки выстрелов, потом все стихло. Стреляли явно внутри самолета, и это наводило на очень грустные мысли.
Во всяком случае, двух смертельных опасностей мы избежали — самолет не разбился при посадке и, кажется, даже не загорелся. Это немного скрашивало неутешительный итог путешествия. Но время шло, а дальнейшая судьба пассажиров не прояснялась — наши надсмотрщики чего-то ждали. Надо признать, нервы у этих подонков были стальные.
Наконец откуда-то из-за пазухи террориста раздался писк сотового телефона. Держа в одной руке автомат, он выхватил трубку и прижал ее к уху.