За несколько часов чиновнику позвонили еще не меньше десяти раз. Далекие и близкие знакомые, кто с негодованием, а кто со скрытой радостью, сообщили ему о газетных нападках, а также о том, что местное телевидение уже поджаривает его на медленном огне.
Первой реакцией Голованова было подать на журналистов в суд, но тогда пришлось бы судиться по меньшей мере с шестью печатными изданиями и тремя телевизионными каналами. Поэтому Егор Голованов решил не торопиться с обвинениями. Он не хотел привлекать к себе чрезмерное внимание. Расследование могло докопаться до некоторых неприглядных эпизодов его трудовой деятельности.
В эти часы Голованов как никогда остро почувствовал то, что изматывало его последнее время. А именно то, что милость губернатора и мэра потихоньку покидает его. Чиновник из кожи лез, чтобы вернуть ускользающее расположение главы края и города, но действительность не обнадеживала. Во властных кулуарах поговаривали, что у губернатора появилась более подходящая кандидатура на место Голованова. Чиновник отказывался в это верить, но смелость прессы и телевидения заставляла задуматься.
Перед обеденным перерывом в кабинете Голованова задребезжал телефон.
Чиновник раздраженно поднял трубку.
– Голованов слушает, – буркнул он.
– Здравствуй, Егор, – услышал чиновник хорошо знакомый голос.
Голованов встал с кресла. Он узнал голос губернатора.
– Будьте здоровы, Петр Иванович, – пролепетал чиновник, охваченный мрачным предчувствием.
– Зайди ко мне через час, – сказал губернатор и положил трубку.
Егор Голованов заметил, что его ладони и лоб покрылись испариной.
«Плохо дело», – сообразил он.
Несколько минут чиновник сидел в забытьи, а потом начал механически собираться. Он долго причесывался около зеркала, старательно поправлял галстук и ворот пиджака. Голованов не слышал звонившего телефона, не заметил секретаршу, вошедшую в кабинет и поспешно ретировавшуюся.
В таком сумеречном состоянии он вышел из Управления муниципальной собственности и, как простой смертный, пошел по улице. Подавленный случившимся, Голованов забыл о казенном автомобиле и не отреагировал на оклик водителя. Он миновал подземный переход, подал нищему вместо денег приглашение на фуршет к индийскому консулу и незаметно добрел до здания краевой администрации. На проходной чиновник показал дежурному пропуск и поднялся на лифте на самый Главный этаж.
Очнулся Голованов только в приемной губернатора.
Кроме него в приемной было пять посетителей. Все они ждали аудиенции и время от времени напряженно поглядывали то на часы, то на неприступную секретаршу.
Секретарша посмотрела на нового посетителя тем скорбным взглядом, каким выражают сочувствие человеку, осиротевшему и овдовевшему в один день, и связалась по телефону с Петром Ивановичем.
Присутствующие покосились на Голованова, догадываясь, что он может проскользнуть без очереди. Они не знали, что чиновник был бы рад любому из них уступить свою незавидную привилегию.
Пользуясь полученной передышкой, несчастный сделал несколько глубоких вдохов, как пловец перед ответственным заплывом.
– Входите, – сказала секретарша Голованову.
Чиновник вошел в кабинет и робко застыл у дверей.
Кабинет главы краевой администрации был очень большим. Из широких окон открывался панорамный вид на город. Голованову не раз доводилось, стоя у этих окон, наблюдать, как на центральных улицах дымят в пробках автомобили, а по тротуарам ползают человечки, похожие с такой высоты на крохотных безликих насекомых.
– Проходи. Садись, – сказал Петр Иванович, не вставая с кресла.
Губернатор выглядел, как всегда, респектабельно и по-деловому. На его фотогеничном челе лежала печать нечеловеческих забот.
Петр Иванович был в сером элегантном костюме, сшитом на заказ потомственным французским портным. На белой рубашке сочным пятном пестрел удачно подобранный галстук.
Голованов несмело подошел к столу и присел на краешек стула. Весь его вид красноречиво говорил о лояльности и преданности выбранному краевой администрацией курсу.
Губернатор оглядел скомканную фигуру чиновника и с грубоватой иронией сказал:
– Поздравляю, Егор! Прославился на всю страну!
Голованов сделал вид, что не понял.
– О чем вы, Петр Иванович?
– Сам знаешь о чем.
Голованов вздохнул.
– Совсем обнаглели журналисты. Хочу на них в суд подать, чтоб извинились.
Губернатор не одобрил.
– О тебе и сейчас нелестно говорят. А свяжешься с журналистами – представят тебя полным идиотом. Их извинения станут надгробием на твоей репутации.
– А может…
– Забудь о них. Это – стервятники, слетевшиеся поклевать твое тело. (Чиновник поежился от неприятного сравнения.) Они – следствие, а тебе надо разобраться в причинах. Начни с того, какие дела привели тебя к Курганову?
Это был не совет, а вопрос.
– Это был… частный визит.
– А общественность полагает, что деловой, – Петр Иванович строго посмотрел на Голованова. – Говори правду. Я хоть и считаю, что честность – мать бедности, но себе врать не разрешаю.
Чиновник потупил глаза и сознался:
– Курганов хотел купить здание под казино. Я поехал к нему разобраться в деталях.
– За ужином?! – усмехнулся губернатор, но остался доволен тем, что Голованов не посмел его обманывать.
– Был ведь выходной.
– Проводи свое время, как хочешь. Для меня главное, чтобы репутация власти не страдала по твоей вине. – Петр Иванович сделал акцент на последних словах. – Кто, думаешь, в тебя стрелял?
Чиновника удивила прямота вопроса.
– Я не знаю, – признался он. – Я думал, что стреляли в Курганова.
– Об этом пусть журналисты народу заливают. Курганова такими спектаклями не испугаешь. Поэтому ищи врагов вокруг себя. Не может быть, чтобы в тебя стреляли, а ты даже не знал, кто и за что.
– Я правда не знаю, – со всей искренностью, на какую был способен, заверил Петра Ивановича Голованов.
Губернатор откинулся на спинку стула.
– Так. Так. А подозреваешь, конечно, многих?
– Что поделать. Мир полон подлецов.
Петр Иванович поморщился.
– К чему этот пафос? О нас за глаза тоже нелестно говорят. Видимо, не умеешь ладить с людьми, раз люди в тебя стреляют. Сам, поди, слышал, что о тебе болтают. Поговаривают, что ты зазнался и чувство меры потерял.
Чиновник напрягся как струна, видя, что разговор принял совсем нежелательный оборот.
– Болтать людям не запретишь. Им только дай кого-нибудь обгадить. Вы же знаете, с кем приходится работать!