– Федор Алексеев! Ты уже тут! – Они обменялись рукопожатием. – Это доктор Мищенко, он оперировал Колю.
Доктор Мищенко кивнул и уселся на диван рядом с Ирочкой. Спросил:
– Жена?
Ирочка кивнула.
– Ну, что тут скажешь, девочка… У вашего мужа проникающее ранение в грудную клетку, поврежден крупный сосуд и правое легкое, он потерял много крови. Еще бы немного, и… сами понимаете.
– А сейчас?
– Состояние крайне тяжелое. Кровотечение мы остановили, сейчас он подключен к аппарату искусственной вентиляции легких.
– Он в сознании? – спросил Савелий.
– Нет. Мы вводим медикаменты, которые угнетаю сознание.
– А когда будет… ясно?
– Через несколько дней можно будет сказать, не раньше. Тогда снимем седативы, он придет в себя, и можно будет его проведать. А сейчас остается только ждать и надеяться. Поверьте, мы сделали все, что могли.
Доктор Мищенко пожал руку Кузнецову и побежал по коридору.
– Леонид Максимович, это Стрелок? – спросил Федор.
– Да, Федор, это Стрелок.
– Как это произошло? Свидетели есть?
– Его ранили у квартиры Ломакиной, около половины одиннадцатого. Нашел его сосед с верхнего этажа в десять сорок восемь, он же вызвал «Скорую». Из больницы позвонили Ирочке, а она – дежурному. Сейчас наши люди в доме Ломакиной, пытаются выявить свидетелей.
– Мы ожидали, что он снова попытается проникнуть в ее квартиру. А где Ломакина сейчас?
– Дома ее нет. Возможно, в гостях. Ты же сам понимаешь, Новый год.
– Понятно. А что Коля делал в доме Ломакиной?
– Не знаю, Федя. Допускаю, что он хотел убедиться, все ли в порядке. Мы собирались поставить там нашего человека, но, как видишь, не успели. Никто не ожидал, что он придет за час до Нового года. Надо бы встретиться с Ломакиной, поговорить. И пусть уедет куда-нибудь на время…
* * *
…Ровно через час он позвонил снизу. В комнате царил идеальный порядок. Баська накрасилась, я натянула ее свитер – меня бил озноб; я сидела на диване, стиснув руки коленями. Звонок Федора испугал меня. Просто так в такой день не звонят. Что-то случилось…
– Успокойся! Он тебя кадрит, – сказала опытная Баська. – Сейчас заявится с тортом и бутылкой. Он тоже лысый?
– Лысый?
– Ну, как Савелий.
– Нет, кажется… Он философ.
– Кто?!
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть.
– Иди встречай! – фыркнула Баська. – Философ! С ума сойти!
Я пошла. Она увязалась следом любопытства ради. Я открыла. На пороге стоял Федор Алексеев в распахнутом белом плаще, со шляпой в руке, с клетчатым шарфом до пола. Баська издала полузадушенный звук.
– Доброе утро, девушки! Извините, что беспокою, но дело не терпит отлагательств, – произнес Федор. Он был серьезен, и снова предчувствие несчастья кольнуло меня.
– Заходите, пожалуйста, – опомнилась Баська. – Может, чаю? Или позавтракаете с нами?
– Спасибо, но, боюсь, не получится. Аня, я думаю, вам придется пока пожить у Баси. Вы не против?
– Что случилось?
Мне стало страшно. Лицо его было даже не серьезным – оно было мрачным.
– Аня, я отвезу вас домой за вещами, поговорим по дороге.
– Так вы еще вернетесь? – спросила Баська обрадованно.
– Через час я привезу Аню обратно.
– А вы… – Баська запнулась, и это было на нее не похоже. Она рассматривала его во все глаза. – Вы с нами? Я накрою на стол! Пожалуйста! Ведь праздник!
Да что это с ней?
– Я сейчас! – Я рванула с вешалки шубу, Федор бросился на помощь.
В машине я снова спросила:
– Что случилось? Он опять приходил? Когда?
– Вчера. Вы разминулись на полчаса примерно. Он пришел около половины одиннадцатого. Но это еще не все…
Я повернулась к нему, чувствуя, как подкатила дурнота. Что еще?
– Он ранил Колю Астахова. Задето легкое, крупный сосуд. Коля потерял много крови. Как это произошло, мы можем только догадываться. Он все еще без сознания. Ночью его прооперировали. Видимо, он заехал к вам… на всякий случай, убедиться, что вы в порядке. Возможно, у него возникли какие-то вопросы. И наткнулся на убийцу. Его обнаружил ваш сосед сверху, он же вызвал «Скорую».
– Он будет жить? – выдавила я.
Федор не ответил.
Мы вошли в квартиру. Везде горел свет. Он взглянул вопросительно.
– Я оставила свет… вчера. Вы думаете, Коля увидел, что окна светятся и… О господи! – простонала я. – Если бы я только знала!
– Вы ни при чем, Аня. Есть вещи, которые ни предусмотреть, ни предупредить нельзя, к сожалению.
Он сидел на диване, я металась по квартире, едва соображая, что нужно делать. Пихала в сумку свитера, брюки, пижаму…
– Вы думаете, он придет еще раз?
– Вряд ли. Люди, привыкшие рисковать, часто бывают суеверны. Два раза он… ошибся, скажем, так. Для профи это недопустимо. Вряд ли он отважится на третью попытку. Но это, как вы понимаете, лишь мои домыслы. Если он взял аванс за работу…
– За какую работу? – в отчаянии закричала я. – О какой работе речь? Что ему нужно?
Он молча смотрел на меня. Потом сказал:
– Кстати, вы не могли бы дать мне свой ключ? Я посижу здесь и подумаю… окунусь в атмосферу, так сказать. С вашего позволения.
Я кивнула.
– Не забудьте покормить Филиппа. Это мой кот.
– Покормлю. И еще одно, Аня. Любая мелочь, которая покажется вам подозрительной, любой незнакомый человек, обративший на себя ваше внимание, любой взгляд, телефонный звонок – одним словом, все. Я должен об этом знать. Договорились?
Я похолодела.
– Что? – насторожился он, уставившись на меня своими темными глазами.
– Вчера… – пролепетала я. – Вчера на меня чуть не наехал мотоцикл… байкер!
– Байкер? – удивился он. – Ну и… что?
– Он вернулся!
– Что значит – вернулся?
– Он вернулся, извинился и предложил отвезти меня… Ни одна машина не остановилась!
– Когда это было?
– В начале двенадцатого. У меня была тяжелая сумка…
– Около вашего дома?
– Нет, ближе к площади, я зашла в наш гастроном за ликером.
– То есть вы хотите сказать, что вас чуть не сбил мотоциклист, а потом он вернулся, чтобы извиниться? – Он не сводил с меня внимательного взгляда, в котором сквозило недоверие.