А в искореженном ударом «Форде» залитый кровью…
Он, в единый миг забывший все: планы, дело, любовь, даже свое имя, пронзенный чудовищной болью сломанных костей, уходящий безвозвратно в непроглядный мрак с каждой покидавшей его тело каплей крови, увидел…
Нет, он уже не мог видеть.
Ощутил…
Нет, он уже ничего не ощущал, кроме боли…
Узнал…
Да, он узнал самое важное.
То, что приходит в конце.
Лишенное плоти, вечное, такое спокойное и неумолимое. Полное нежности. Полное великого сострадания…
«Да, оно, лишенное плоти… лишенное вообще всего земного… бесплотное… галлюцинация или явь… звон золотых монист… запах тлена… аромат мертвых белых цветов, что растут для всех лишь там, на горьких лугах…»
ОНО нежно коснулось его глаз, все еще широко раскрытых навстречу неизбежному. Чтобы он не боялся, чтобы он ничего уже не боялся…
В этот момент в «Форде», превратившемся в груду металлолома, вспыхнул бензин, и машина взорвалась.
Столб пламени взметнулся вверх, и среди искр и удушливой гари металась ошалевшая от ужаса птица. Старый попугай.
Андррррррррюша!!!!
Вдали, со стороны Первой городской больницы, выла сирена «Скорой». На Ленинском проспекте некоторые машины притормаживали, привлеченные видом страшной аварии. А другие равнодушно проносились мимо.