Секретаршу комиссариата полиции Аурику, стажера из полицейской академии Петрику и сельского стукача Гицу.
Петреску запер их с собой в комиссариате – мазанке из трех комнат, – и отключил телефон, отобрав у всех мобильники. Чтобы не было утечек. После чего принялся думать и анализировать, попутно серфингуя по местному заторможенному интернету.
Перво-наперво разобрался с документами.
Арам Аванесян оказался выдающимся олигархом, руководителем гигантского концерна «Смерть», что специализируется на слухах и сплетнях из жизни «звезд» шоу-бизнеса. Некоторое время назад, установил лейтенант Петреску, одна из газет Арама писала репортаж об удивительной находке в горах Алтая.
«Говорящий баран рассказал нашему корреспонденту о нелегальной охоте чиновников с вертолета» – вспомнил Петреску заголовок.
После этого, – читал лейтенант в отрывочных сообщениях развалившегося концерна, – сам Арам Аганесович, большой оригинал и купеческого размаха человек, решил взять к себе редкого барана домой. В качестве домашнего питомца. После чего замолк на три недели и был найден в своей квартире мертвым, с глоткой, забитой «экстэзи»
Хотя все знали что Арам был уважаемый человек и ничего, кроме кокаина, не употреблял!
Сразу после печальной находки началась жестокая война за наследство олигарха, и о домашнем питомце, конечно, забыли……
никакой информации о некоем Г. Садулаеве, – чей паспорт принадлежал барану, – лейтенант не нашел. Из чего сделал вполне логичный вывод, что это настоящие данные барана. И этот документ задержанному понадобился исключительно в целях конспирации и сбить с толку следствие.
Наконец, пистолет «Узи» с надписью»… дову с уважением от братьев. «Герой России» звучит гордо брат!!!». Он, как установил Петреску, принадлежал некоему…»… дову», который и правда был Героем России.
Все это находилось в сумке, которая была подвязана к барану.
Которую Петреску, во время обыска, обнаружил у подозреваемого, перед тем, как конвоировать его в комиссариат полиции села. Правда, морщась вспоминал лейтенант, сначала пришлось перестрелять весь пограничный пост.
Но что поделать, если под угрозой Земля?
* * *
На исходе пятых суток, когда до ветру пришлось уже выходить во двор, потому что в комиссариате сильно пахло, – баран стал сдавать. Проявилось это, прежде всего в том, отметил в своем рапорте для ООН лейтенант Петреску, что животное решило подкупить Петреску. Это был как раз 89—й допрос, который баран предложил вести без машинистки.
– Дайте поспать несчастной, – сказал он, моргая красными глазами.
– И папиросу, – сказал он негромко, когда лейтенант разрешил Аурике поспать в коридоре немного.
Закурил, закинул ногу за ногу… Блеснуло копыто.
– Полно Вам хвататься за оружие, – сказал баран.
– Лейтенант, это не нож, а алмаз, – сказал он.
– В мое левое заднее копыто вмонтирован алмаз, – сказал он.
– 1900 карат, такого даже у Елизаветы, пизды старой нет, – сказал он.
– Ну, в смысле у Ее величества Великобритании, – сказал он.
– Да хватит Вам все в протокол заносить! – сказал он.
– Думаете, в Лондоне Вам что-то за защиту от оскорбления королевы дадут? – сказал он.
– Да Вас и в Молдавии не оценят! – сказал он.
– Взгляните, как это выглядит со стороны! – сказал он.
– Вам же никто не поверит, над Вами смеяться будут, – сказал он.
– Говорящие бараны хотят уничтожить человечество, – сказал он.
– А баранов сделать, путем труда, людьми, – сказал он.
– Ха, – сказал он.
– Ха-ха, – сказал он.
– Вас в сумасшедший дом упекут, как только рапорт появится в Центре, – сказал он.
– В Кишиневе, думаете, до вас кому-то дело есть? – сказал он.
– Вас в дурку, меня в отару, – сказал он.
– Как там у вас в песне поется? – сказал он.
– «Тебя в афган меня в публичный дом» – проблеял он противно.
– Всем все по фигу, – сказал он.
– Да, я вашу культуру десять лет перед заброской изучал, – сказал он.
Перебросил левую заднюю ногу с правой задней, а потом, наоборот, набросил правую заднюю на левую заднюю. Кокетливо выпустил дым колечком.
– Прямо Шарон Стоун, – подумал лейтенант.
– И трусов тоже… нету… – подумал он.
Закурил с отвращением. А баран-искуситель продолжал.
– Пока то да сё, – говорил он.
– Вас, вместо звания Героя, электрошока удостоят, – говорил он.
– А я тем временем подготовлю аэродромы, – говорил он.
– Да и бараны здешние осознают себя Личностями, – говорил он.
– Начнут бурно э-во-лю-ци-о-ни-ро-ва-ть, – говорил он.
– И тогда пипец котенку, – говорил он.
– То бишь, лейтенанту Петреску, – говорил он.
– Выйду на улицу гляну на село, – говорил он.
– Девки поссали и мне блядь тепло, – говорил он.
– Прикиньте, Петреску, вы в смирительной рубахе, – говорил он.
– А инопланетное вторжение при участии пятой колонны Началось, – говорил он.
– Ваши действия, лейтенант? – говорил он.
Глотал лейтенант дым, гадко скребло нёбо от «Жока» без фильтра и слов барана, проникавших в каждую пору, в лёгкие, крепче даже вонючего табака. Окутывал дым комнатку туманом…. Доносились из-за него слова барана:
– Я вам лейтенант предлагаю сделку, – говорил он.
– Вы мне свободу, а я вам алмаз, что у меня в копыте, – говорил он.
– И гарантии неприкосновенности, – говорил он.
– Вам и… скажем… тысяче, нет, трем тысячам! женщин, – говорил он.
– Какая разница Вам, что случится после? – говорил он.
– Я говорю о смерти, – говорил он.
– А раз так я предлагаю Вам жизнь до старости на острове в окружении трех тысяч наложниц, – говорил он.
– Естественный конец, торопить не будем, – говорил он.
– Сто так сто, двести так двести, ну, лет, – говорил он.
– Чем это от жизни-то отличается? – говорил он.
– То же самое, да еще и на пьяные хари соотечественников смотреть не надо, – говорил он.
– Вы подумайте, лейтенант, крепко подумайте… – говорил он.
– 1900 карат, алмаз… женщины… – говорил он.
– Всех моделей мира к вам перебросим, – говорил он.
–… тропический рай… – говорил он.
– Зона запретная для любого барана… – говорил он.