– А ну, не спать, козлок, – сказал вдруг кто-то.
Ансельм открыл глаза. Опять шутки босса, подумал он с огорчением. Прямая связь или камера какая подсматривающая…
– Босс, Пушкин, Днестр, лебеди, – сказал кто-то брезгливо.
– Ну и каша у тебя в голове, пацан, – сказал голос с хрипотцой и Ансельм понял, что у босса, вообще, он, голос, другой.
– Лучше бы Аурику эту трахнул, – сказал голос.
– Кто говорит? – подумал Ансельм.
– Жара, – подумал Ансельм.
– Пора домой, – решил Ансельм.
– А отвечать этим педикам избирателям я за тебя буду? – сказал голос.
– Кто «я», – спросил робко Ансельм.
– Мля, а здесь много «я», кроме тебя еще? – сказал голос.
Практикант Ансельм Круду, не веря глазам и ушам, посмотрел на ящерицу.
– Вы…? – прошептал он в ужасе.
– Да ладно тебе мне выкать, че ты, интеллигент, что ли? – сказала ящерица.
– Давай на ты, – сказала она.
* * *
Вообще-то, это была не ящерица, а ящер. Так, по крайней мере, уверяла сама ящерица. Но, к сожалению, никаких доказательств этому ящерица предъявить не могла. Ведь даже у ящеров нет того, по чему мы можем судить о том, что они именно ящеры, а не ящерицы.
– Вообще есть, просто оно до момента совокупления спрятано, – сказала ящерица.
– Но я не готов говорить об этом, – сказала она.
Ансельм кивнул и постарался не думать о том, что слова ящерицы это всего лишь слова, не подкрепленные никакой статистической выборкой, чем его на факультете политологии учили подкреплять любые слова. К тому же, ящерица умела слышать мысли студента. Она так и сказала:
– Учти, – сказала ящерица, – я слышу мысли.
– И если ты еще раз подумаешь про меня «ящерица»… – сказал ящерица с угрозой.
– Зови меня ящер, – сказала она.
– Ящер, просто ящер, – сказал ящер.
– Хорошо, – сказал Ансельм.
– Не хотите ли чаю? – сказал Ансельм.
– Ящеры не пьют чая, – сказал ящер.
– А нет ли у тебя чего-нибудь прохладительного? – сказал ящер.
– Водки, коньяка или просто спирта? – сказал ящер.
– Разве ящери… разве ящеры пьют спирт?! – удивился Ансельм.
– Ну так они и чай не пьют, – нелогично сказал ящер.
– Тащи спирт, короче, – сказал ящер.
Ансельм на цыпочках пробрался в кабинет босса и вытащил из шкафчика одну из сотен бутылок коньяка, которые оставляли в офисе партии многочисленные просители. Налил ящерке стопочку. Поставил на стол.
– Мерси боку, – сказал ящер, ловко спустился по стене, и переметнулся на стол.
Проворно подбежал к стопке, встал на нее передними лапками и очень быстро вылакал все содержимое.
– «Тирас», пять звезд, – сказала ящерка.
– Недурно, – сказала она.
Ансельм подумал, что голос ящера стал добрее.
– Еще стопарик, – сказал ящер.
* * *
Спустя час Ансельм узнал историю ящера.
Она звучала так неправдоподобно, что студент сразу понял – это чистая правда. Ящер, на самом деле, оказался вовсе не ящер, а заколдованный молдавский pr-щик Лоринков! Это тем более было правдой, что ругался матом ящер совсем как извозчик или молдавский политик.
– Короче мля… – начал он свой печальный рассказ.
–… И вот такая муйня, – закончил он его.
В промежутке между этими двумя энергичными и емкими фразами поместилась трагедия, достойная пера самого Шекспира! По крайней мере, в это хотелось верить Ансельму, который, – как и все бездарные бессарабцы, – втайне мечтал уделать этого самого Шекспира, ну, или на худой конец, заколдованного pr-щика Лоринкова. Так что студент не пропустил ни одного слова ящера.…
удивительный знакомый Ансельма был в прошлой жизни – по крайней мере, он так ее называл, – pr-специалистом, специализировавшимся на предвыборных махинациях.
– Специально специализировавшимся, – сказала важно опьяневшая ящерка.
Он был довольно популярен в среде политиков, не выбиравших средства борьбы – ну в смысле, у всех молдавских политиков, – и его часто нанимали, чтобы понизить уровень конкурента до пороговой планки.
– Опустить петуха ниже плинтуса, – расшифровал ящер, выпив еще.
Чем только не приходилось заниматься pr-щику Лоринкову! Пикантные фотографии, номера потайных счетом, сбитые на ночной дороге люди, счета из особенных клубов, знать о которых не стоило никому, даже женам, компромат такой и компромат сякой…
– Ты даже не представляешь, Ансельм, – сказала задумчиво ящерка.
– Никто даже не в состоянии представить всю глубину человеческого падения, которую я познал, работая в этом бизнесе, – сказал он.
– Человек это скот, – сказал ящер брезгливо, и отлил прямо на стол.
Продолжил рассказывать. Шли годы. Репутация крепла. Молдавские политики, которых заказывали Лоринкову конкуренты, предпочитали сдаваться сразу. А те, на кого не было компромата, предпочитали сами его создавать, чтобы, – как, икнув, выразился ящер, – минимизировать риски и потери.
– Ну, например… – задумчиво сказал ящер.
Лидер партии Прогресса и Гуманизма И. Коноваль, – когда узнал, что им занялся Лоринков, – заперся в кабинете и пил четыре дня чай. Спиртного он не употреблял, сигарет сроду не брал в рот, жене был верен, ничего предосудительного не совершал… Был почти святой!
– И этот человек предпочел пойти в публичный дом и дать вытрахать себя в задницу, снял все на «Кодак» а потом сам принес мне эти фотографии! – похвастался ящер.
– Потрясающая форма политического самоубийства, – сказал ящер.
– Вот на что были готовы пойти люди, лишь бы я не наклепал на них своего компромата, – сказал ящер.
– Но все не вечно, и Вавилонская башня пала, и Рим из столицы великой империи превратился в помойку для туристов и толстожопых итальянцев, отъевших сраки на макаронах, – сказала ящерка.
– Педики и эксплуататоры трудового молдавского народа, – сказала ящерка.
– Ну, в смысле итальянцы, – сказала она.
– Принеси-ка еще бутылочку, – сказала ящерка.
Ее способность поглощать спиртное тоже оказалась для Ансельма подтверждением необычной природы ящера. В обычное пресмыкающееся – рептилию, поправил ящер, – столько спиртного бы просто не поместилось. Но ящер уверял, что, как он его называл «бухлишко» вмещает его энергетическая сущность человека. После этого ящерка заплакал, блеванул – причем блевотины было очень много, – встал и запел дрожащим голосом: