Тут хочу отметить – это пишу все еще я, писарь Семен Гимпов, – а Афанас я написал заради рифмы, потому что все рифмую – но от своего имени, а не под диктовку отправителя письма деда Василе (его слова до «гребаный ваш рот») – что власти села не оказывают никакой поддержки и культурной жизни общества, например не печатают мои стихи в бюллетене о состоянии пастбищ и прогноза погоды, мотивируя это смешной отговоркой, что мол, в бюллетене всего две страницы и на мои стихи попросту нет места, а вы печатайте между строк, педики, на это говорю им я, ведь в литературоведеньи есть даже такое понятие «между строк», на что председатель села некто Уржеску обещает ввести в литературоведение нового понятие «между булок», подразумевая при этом примерно то же самое, что дед Василе, когда обещает засунуть моток колючей проволоки фермеру Костике в жопу. А ведь стихи у меня отличные! Послушайте только.
Прошу не беспокоиться, дед Василе все равно отошел отлить и диктовать не может, отливать он будет долго, потому что во время второй мировой был призван в армию и дошел до Сталинграда, где лежа в окопах простудил простату, но искупил свою вину, будучи призванным еще раз и дошел до Берлина, где, лежа в окопах, простудил почки… Обычная судьба румынского солдата, а вот не поссышь без катетера теперь! Вот, точно, кряхтит, слышу.
Знаете, как он это делает? Берет соломинку, сует себе ее – ну, сами понимаете, господин генеральный прокурор, – и по ней, так сказать, как вода по днепрогэсу, построенному усилиями молдавского народа, понуждаемого сталинскими палачами…
знаете иногда мне кажется что я – весь этот мир и в меня вмещается все
и небо и Сталинград и дед Василий и его разбухший когда-то а теперь совершенно размякший хер и небо и травинка и божья коровка и пахучий навоз и звон колокольчиков и памятник Еминеску в самом центре города столицы нашей родины и дребезжание троллейбуса, слышное парню с букетиком цветов, который – парень, – ждет у этого памятника свою девушку… я кстати – и ее босоножки, трогательные, поношенные, я буду стоять под кроватью когда парень приведет ее домой после свидания и вдует на скрипучей кровати – я буду и кроватью – и буду скрипеть стонать и охать с ними изредка опускаясь из-за продавленной сетки к самому себе-туфлям… и травинка и лесок в поле каждый колосок… когда я думаю об этом, мне плакать хочется… плакать и рыдать рыдать и трахаться и кричать и растянуть небо своим совсем еще не размякшим хером, чтобы оросить оттуда весь мир и даже без соломинки и чтобы струи, могучие струи моего творческого самовыражения, потекли по вашим лицам… о чем я?
стихи:
…гребаный в рот, гребаный в рот, вышел я утром на свой огород.
вот помидорка алеет одна. из-за ботвы она не видна.
вот кабачок желтеет вдали. весь он неровный… как картины Дали!
а вот баклажан синеет поблизь. а вдалеке – синее тмля высь.
это ребята не прихоть не блажь, это ребята, не случай судьбы.
в день независимости нашей страны
на радость простых, обычных людей
это природа сложила сама
флаг нацинальный из всех овощей
конечно ребята скажете вы, на флаге еще не хватает орла
на флаге еще не хватает щита
на флаге еще не хватает быка
на флаге еще не хватает звезды…
но это ребята мне до фезды!
трудно представить орла из кабачка
трудно представить быка из огурца
щит и звезду – из помидора
оливы ветвь – из гогошара
скажите ребята спасибо и так
природе, за то, что сложила она
флаг нацинальный из всех овощей
на радость простых неподкупных людей
лучше ответьте ребята мне так:
педики есть ли у нас, за пятак
готовые продать и страну и быка
и щит и орла и звезду етэка
есть, если честно ответите мне,
педики-предатели в нашей стране
сыпать сахар в бензин, рушить рельсы полотна…
нам враги навредили сполна
и на культурном мля фронте они
делают все чтобы нашей страны
голос поэзии мля не звучал, колокол
слова не звенел не орал. гребаный в рот так доколе же мы
жители этой трехцветной страны
будем терпеть оккупантов, врагов?
трехсотлетней оккупации тяжесть оков?
я предлагаю всех мля расстрелять.
а дома и квартиры поэту отдать.
подпись: Семен Гимпов.
И чем плохи эти стихи? Почему гребаные педики из газеты «Арта шы ескуство» отказываются их печатать? Я что на ха не румын? Почему издательство «кишиневполиграфикул» не желает издавать это стихотворение отдельным сборником, чтобы 1 сентября вручить его на торжественной линейке каждому школьнику? Где любовь к родине где патриотизм где сознательность? Прошу считать это официальным обращением в прокуратуру с тем чтобы всех козлов ставивших мне палки в колеса РАССТРЕЛЯТЬ на ха.
Публично.
…Так вот возвращаясь к явлению – это уже снова диктует дед Василе, а я пишу, но прошу не забыть ни меня ни мою поэзию, – которое произошло на днях. Уф, поссал и полегчало, да нет, это записывать не надо. А видение, то бишь явление. Выйдя на поле, я, дед Василе, патриот страны и села Панасешты, увидел радугу, которая, конечно, тоже является изобретением гения румынского народа, потому что она – как мы все знаем – была трехцветная, цветов флага Румынии. А уже потом всякие педики добавили в нее свои сраные коричневый, сиреневый и тому подобные цвета. И в радуге явилась мне богородица. Которая плакала и прижимала к себе овечку, а в овечке той узрел я нашу многострадальную республику Молдова.
И Богородица сказала мне:
– Дад Василе, хватит молчать, – сказала она.
– Иди в Кишинев, найди генерального прокурора, – сказала она.
– И расскажи ему что премьер-министр Фелат волк, – сказала она.
– В овечьей шкуре, – сказала она.
– Он Диавол, спустившийся к нам за грехи наш, – сказала она.
– Последняя засуха небывалая это его рук дело, – сказал она.
– Потому урожаи ваши сгорели, а что не сгорело смыли потом дожди, – сказала она.
– Что руководит вами диавол, – сказала она.
– А вовсе не потому что вы просрали ирригацию, – сказала она, почему-то хихикнув.
– Итак, ступай и неси миру правду, – сказала она.
– Фелат– замаскированный Диавол, – сказала она.
– И подтверждение тому есть явное, – сказала она.
– Если постричь его, то увидишь, что на голове Фелата растут рога, – сказала она.
– Огненные, – сказала она.
– Потому Диавол-Фелат и отрастил себе шевелюру, – сказала она.
– А вовсе не ради того чтобы привлекать женский электорат, – сказала она.
– Скажи это Прокурору и передай, – сказала она.