— Ты должен признать, что я веду себя по-джентльменски. Я подождал, пока у тебя с ней все закончится.
Голос Сэма стал серьезным.
— Она хорошая девушка, Стив. Будь с ней добр. Ей нужен кто-нибудь, похожий на тебя…
— Ладно, хватит, Сэм, — прервал его Стив. — Ты ведь звонишь вовсе не по поводу Марилу.
— Точно. Тут возникли кое-какие проблемы в моей сделке с «Транс-Уорлд». Я снял для них пять фильмов, а теперь, когда я собираюсь снимать еще пять фильмов, начинаются всякие проблемы. Они говорят, что в ближайшие полгода ничего не получится, что им самим хочется снимать картины.
— Можешь ничего мне не рассказывать, — сказал Стив. — Крэддок сам мне это рассказывал, стараясь принять удрученный вид.
— Так ты знаком с этим сукиным сыном?
— Конечно, я его знаю, — сказал Стив.
— А почему ж ты не предупредил меня?
— А почему ты меня ни о чем не спросил?
Сэм молчал, в трубке было слышно его тяжелое сопение.
— Они оплачивают только семьдесят пять процентов пленки, а остальные двадцать пять процентов — мои.
— А сколько это будет? — спросил Стив.
— Думаю, около шести миллионов с четвертью за пять фильмов. Дэйв Даймонд дает мне четыре, я хочу, чтобы остальное дал ты.
— А когда я получу фильмы? — спросил Стив.
— Через три года после того, как они пройдут на экранах страны.
— Идет, — сказал Стив. — Но с одним условием.
— С каким?
— В следующий раз читай договор полностью, даже то, что написано мелким шрифтом. Крэддок и раньше выкидывал такие штучки. Это его конек. Он просто не думал, что у тебя появятся деньги.
— Придется мне уволить своего юриста, — вздохнул Сэм.
* * *
Первое, что он увидел, войдя в квартиру, это ее сумки, стоящие в прихожей. Он приготовил себе выпить, включил телевизор и стал смотреть новости. Он не оглянулся на звук открывшейся двери спальни.
— Я не думала, что ты придешь домой так рано, — сказала она. — Сэм звонил. Ты говорил с ним?
— Да, — ответил он.
— Он совсем не удивился, что я здесь.
— А чего ему удивляться? Твой приезд сюда ни для кого не был тайной. Газеты…
— Я бы не хотела, чтобы между вами возникла ссора, — сказала Марилу.
— Ничего и не возникло. Он звонил мне по делу.
— Лучше мне уехать. Я взяла билет на Рим на девятичасовой рейс. — Она развела руками. — Извини.
— За что?
— За то, что разочаровала тебя, — сказала она слабым голосом.
— Я не разочарован. Я удивлен.
— Не понимаю.
— Ну, зная столько всего, ты ничего не знаешь о любви. Может, ты боялась показать свои чувства?
— Может быть. — Она протянула ему руку по-европейски. — До свидания, Стивен Гонт.
Он не спешил взять ее руку.
— Не убегай от меня.
— Я и не убегаю. Я еду домой.
— Это одно и то же. Ты сейчас уедешь, но ты никогда не найдешь того, что ищешь. Ты всегда будешь бояться.
Некоторое время она молча разглядывала его лицо.
— Ты хочешь, чтобы я осталась, даже после того, что случилось вчера вечером?
— Да.
— Почему?
Он внимательно посмотрел на нее.
— Потому что я думаю, что мы можем любить друг друга, а это слишком редкая вещь, чтобы терять ее до того, как она началась.
Она встала перед ним на колени и прислонилась головой к его коленям.
— Стивен Гонт, — прошептала она. — Мне кажется, что я уже люблю тебя.
Марилу лениво подплыла к кромке бассейна с подогретой водой и вылезла. Она постояла немного, наслаждаясь теплым воздухом Коннектикута, запахом свежескошенной травы, и, взяв полотенце, стала вытираться.
Их голоса за спиной были еле слышны. Она повернулась к ним, но они были заняты своими бумагами и даже не смотрели в ее сторону. Марилу снова стала смотреть на мерцающую голубую воду.
Бассейн располагался на вершине небольшого пологого холма, у подножия его лежал залив Лонг-Айленд. От берега на тридцать метров уходил причал, возле которого была пришвартована большая яхта, сверкающая на солнце белизной. С другой стороны причала стояли два быстроходных катера и парусная шлюпка.
Она подумала, что было бы неплохо покататься на этой шлюпке. Вдвоем. Чтоб не было больше никого. Они бы опустили паруса и дрейфовали, занимаясь любовью на палубе под открытым небом.
Но все было по-другому.
Она медленно направилась к ним. Весь день Стив провел со Спенсером, объясняя ему цифры на этих маленьких белых листках бумаги. По мере того как она подходила, голос Стива звучал все отчетливее.
— Фонды и маклерские конторы убедили меня в том, что они готовы к этой сделке, а это означает контроль. Сейчас им не нравится нынешнее руководство, но наличных они не хотят.
— А что им надо?
Она остановилась и взяла со стола пачку сигарет. Пока она прикуривала, Стив ответил:
— Годовые расписки по тридцать долларов за акцию и бонусы класса «Б» по пять долларов за акцию. Считают, что так будет лучше для их налоговой политики.
— Еще бы! — воскликнул Синклер. — Так они вообще не будут платить налогов, по крайней мере до тех пор, пока долговые расписки не будут проданы или оплачены. Но все равно нам придется заплатить на пятнадцать миллионов долларов больше, чем ты думал.
— Но есть и выгоды, — сказал Стив. — Первое, мы можем погасить расходы за счет долговых расписок; второе, нам не надо искать наличные деньги; третье — к тому времени, когда мы станем оплачивать их, мы уже будем использовать те сто пятьдесят миллионов долларов, которые составляют стоимость фильмотеки. В конце концов, мы будем платить им их же собственными деньгами.
— Они знают, что ты не хочешь брать себе кинопрокатную компанию?
— Да, — ответил Стив. — Но их это не волнует. Правда, тут тоже есть одна проблема.
— Какая? — спросил Спенсер.
— Они не хотят финансировать «Самарканд».
— То есть Сэма Бенджамина?
— Это одно и то же.
— А по какой причине? — удивился Спенсер.
— Да тут полно причин, но ни одна из них не соответствует действительности. В общем, они не хотят этого делать, потому что Сэм еврей.
— Если придется купить кинопрокатную компанию, то нам эта сделка не очень выгодна, — решительно заявил Синклер. — Я не хочу, чтобы у нас каждый год был дефицит в пять миллионов долларов, это съест все наши доходы.