Твоя М.
— Прочтите это, — я передал доктору письмо. — Думаю, вы были правы.
Она посмотрела на письмо, не говоря ни слова.
Я встал.
— На следующей неделе я должен уехать в Нью-Йорк на заседание Совета директоров, поэтому смогу приехать не раньше, чем через десять дней.
— Поезжайте, мистер Гонт, — доктор поднялась и подала мне руку. — Я вам позвоню, если что-нибудь случится, но думаю, что все будет спокойно.
Но на сей раз она ошиблась.
* * *
Дэн Ричи подал в суд на Сэма за день до заседания Совета директоров. Он хотел, чтобы ему выплатили двести пятьдесят тысяч долларов, что составляло десять процентов его комиссионных за продажу партии фильмов нам, а также чтобы оплатили убытки и судебные издержки. Он обвинял «Синклер Бродкастинг», корпорацию и меня лично как сообщников Сэма, который хотел лишить его причитающихся ему по праву комиссионных.
В своем заявлении для прессы он заявил, что если его требования не будут приняты нами с пониманием, то он предаст гласности документы, свидетельствующие о порочной связи между «Синклером» и «Самаркандом».
Я прилетел в Нью-Йорк накануне заседания Совета директоров. Джек ждал меня в кабинете.
— Я же говорил, что не надо доверять этому сукину сыну, — сказал он.
Я усмехнулся.
— Какому из них?
Он остановился и, прищурившись, посмотрел на меня.
— Да, ты прав. Я об этом не подумал. Между Сэмом и Ричи разница небольшая, оба они — жадные ублюдки.
— Лучше не повторяй это при людях! — засмеялся я. — Разве можно так говорить о человеке, который будет нашим соответчиком?
— Что-то я не врубаюсь, — Джек покачал головой. — У тебя убийственное чувство юмора.
Фогерти принесла кофе.
— Мистер Синклер хотел бы поговорить с вами, как только вы освободитесь.
— Он уже здесь?
— Сегодня он с восьми утра у себя в кабинете.
Джек подождал, пока она выйдет.
— Он, наверное, весь кипит от ярости.
Я молча прихлебывал кофе.
— Ты что, разве не собираешься к нему? — спросил он.
— Почему? Собираюсь, — сказал я. — В свое время. Сейчас у нас есть дела поважнее.
— Хочешь хорошую новость?
— Неплохо бы для разнообразия!
— Наша рок-программа, похоже, удалась, — похвастался он. — Нас смотрит сорок процентов телезрителей, и спонсоры дерутся, чтобы разместить свою рекламу в этой программе.
— Отлично.
— Я думаю, может, пускать ее по два раза в неделю?
— Не надо, — сказал я, — иначе интерес быстро пропадет. На этом уже многие погорели.
— Нам надо показать что-нибудь, чтобы приподняться к концу недели.
— Но ты же купил фильмы у Сэма? Вот и используй их.
— Я хотел оставить их до следующей осени.
— До следующей осени еще восемь месяцев, — напомнил я. — А нам до конца сезона надо еще заполнить восемь недель.
Он посмотрел на список программ. Я допил кофе и встал.
— Я тебе скажу об одном, чему я научился за эти годы: спонсорам нужна хорошая программа. Передачу, у которой хороший рейтинг сегодня, они купят завтра, то есть они ищут вчерашние программы.
Я оставил его и поднялся на личном лифте в кабинет Спенсера. Он сидел за своим столом, посвежевший после отдыха на Карибском море.
Мы пожали друг другу руки.
— Как долетел? — спросил он вежливо.
— Как всегда, — ответил я. — А как ты отдохнул?
— Прекрасно. Я думаю купить там дом, чтобы поселиться, когда уйду на пенсию, Палм-Бич мне немного надоел.
— Неплохая мысль, — я сел напротив него.
— Директора звонили мне все утро по поводу судебного разбирательства с Дэном Ричи.
— Мне тоже звонили.
— Я ничего не знаю об этом деле с Бенджамином, — сказал он. — Но я говорил с Харли, он считает, что у них ничего не выйдет.
Харли Гаррет — наш главный юрисконсульт, очень консервативный юрист.
— Меня не интересует судебное разбирательство, меня больше интересуют намеки Ричи, — сказал Синклер. — Может, я чего-то не знаю?
— Возможно, — я рассказал ему все о том займе, который дал Сэму.
Синклер внимательно слушал, не перебивая, затем задумчиво кивнул.
— Не очень умно ты поступил, — проговорил он.
Я немного удивился. Если бы это случилось десять лет назад, он просто взорвался бы от ярости.
— Мое отношение к Сэму абсолютно не сказалось на покупке этих фильмов, Джек сам их купил, не поставив меня в известность. Я узнал об этом, когда сделка была завершена.
— Тебе придется объяснить все это Совету директоров, — заметил Синклер.
Я встал.
— Так и сделаю.
Совет директоров отнесся к этому не так спокойно, как он.
— Возможно, нам следует попытаться прийти к согласию, — сказал наконец Харли. — Если дело дойдет до суда, это отрицательно скажется на нашем имидже.
— Я против, — сказал я.
— Но вы ведь не сможете заставить их снять обвинение в том, что лично одобрили сделку. Ведь поскольку у вас есть акции «Самарканда», вы должны были остаться в выигрыше.
— У меня сейчас нет акций «Самарканда», — ответил я. — У меня есть часть их капитала в качестве гарантии за заем.
— Вы думаете, они когда-нибудь выкупят свою часть капитала? — спросил Харли.
— Понятия не имею.
Даже если они выкупят его, все равно это подорвет вашу репутацию, — заявил он. — Я думаю, надо договориться с ними, это не будет стоить слишком дорого.
— Нет, — я покачал головой. — Это шантаж, и мне это не нравится. Стоит один раз пойти им на уступку, и они тебя уже не отпустят.
Сидящие за столом молчали. Я посмотрел на Синклера, его лицо ничего не выражало. Телефон, стоящий возле меня, зазвонил.
— Извините, господа, — я снял трубку.
Звонила Фогерти.
— Я бы не стала вас беспокоить, мистер Гонт, — сказала она, — но мне позвонила доктор Дэвис из Санта-Барбары, Калифорния. Она говорит, что ей надо срочно связаться с вами.
— Соедини меня с ней, — попросил я. В трубке щелкнуло. — Доктор Дэвис?
— Боюсь, что у меня плохие новости, мистер Гонт, — сообщила она. — Сегодня утром наша больная исчезла.
— Как? — спросил я.
— Мы не знаем. Когда миссис Грэхем пошла к ней после завтрака, ее уже не было. Мы обыскали все вокруг, но на территории клиники ее нет. — Она помолчала. — Вы хотите, чтобы мы сообщили в полицию?