— А еще он сказал, что мне придется носить этот мешочек, пока почка не заживет.

— Да, вы будете носить его довольно долго.

Стэндхерст пристально взглянул на него и спокойно сказал:

— Знаете что, не кормите меня дерьмом. В могиле я буду его носить. И долго ждать не придется.

— Я бы так не сказал.

— Знаю, что не сказали бы, — ответил Стэндхерст. — Потому сам говорю. Слушайте, док, мне восемьдесят один год. В таком возрасте начинаешь чуять смерть. Так что не надо пудрить мне мозги. Сколько мне осталось?

Доктор взглянул в глаза Стэндхерста. В них не было страха, скорее — живое любопытство. И он быстро принял решение. Колтон выбрал неправильную линию поведения. А этот человек заслуживает знать правду.

— Три месяца, если не повезет, мистер Стэндхерст. Если повезет — шесть.

Старик и глазом не моргнул.

— Рак?

Хирург кивнул.

— Метастазы. Я полностью удалил одну почку и половину другой.

— Боли будут сильные?

— Да. Но мы можем контролировать их с помощью морфия.

— К черту морфий. Смерть — единственное, чего я еще не испытал. И я не хотел бы ее пропустить.

Телетайп внезапно застучал, и Стэндхерст, мельком глянув в его сторону, снова обратился к доктору.

— Как я узнаю, что конец близок?

— Наблюдайте за мочой в пакете, — ответил хирург. — Чем она краснее, тем ближе. Когда почка выделяет кровь вместо мочи, это значит, что рак захватил ее полностью.

Глаза старика оставались ясными и умными.

— Значит, я умру от отравления мочой.

— Возможно. Если что-нибудь еще не откажет.

Стэндхерст вдруг рассмеялся.

— Черт, док! Я ведь мог бы это сделать уже двадцать лет назад, если бы не бросил пить!

— Но сколько забавного вы пропустили бы! — со смехом ответил хирург.

— Вы, социалисты, наверное, объявите национальный праздник.

— Не знаю, мистер Стэндхерст. Кого нам тогда ругать?

— Найдете, — весело заверил его тот, — Херст и Паттерсон ведь никуда не денутся.

Хирург протянул руку.

— Ну, мне пора, мистер Стэндхерст.

— До свидания, док. И спасибо.

— До свидания, мистер Стэндхерст. — Глаза врача стали серьезными. — Мне очень жаль.

У двери Стэндхерст окликнул его:

— Вы не окажете мне услугу, док?

— Постараюсь, мистер Стэндхерст.

— Та медсестра из операционной, — сказал Стэндхерст. — С серыми глазами и сиськами.

— Мисс Дентон?

— Да, если ее так зовут.

Хирург кивнул.

— Она сказала мне, что если я захочу видеть ее без маски, она меня навестит. Передайте доктору Колтону, что я прошу ее прийти ко мне на ланч.

Хирург рассмеялся.

— Хорошо, мистер Стэндхерст.

8

Дженни взяла бутылку шампанского и наполнила высокий бокал с кубиками льда. Вино красиво вспенилось. Вставив в бокал соломинку, она подала его Стэндхерсту.

— Твой лимонад, Чарли.

Он озорно ухмыльнулся.

— Если хочешь, чтобы тебя раздули газы, шампанское подействует лучше любого лимонада. — Он сделал глоток и рыгнул. — Выпей. Может, почувствуешь прилив страсти.

— А какой тебе в этом прок, Чарли? — парировала Дженни.

— Мне будет приятно вспоминать, что бы я сделал, случись такое лет двадцать назад.

— Сорок, чтобы наверняка.

— Нет. — Он покачал головой. — Лучше двадцать. Тогда я больше стал ценить это: понимал, что осталось недолго.

Телетайп затрещал, и, подойдя к нему, Дженни оторвала листок желтой бумаги.

— Рузвельта избрали на второй срок, — сказала она, вручая ему листок.

— Так я и знал, — ответил Стэндхерст. — Теперь им от этого сукина сына не избавиться. Но мне-то что? Меня уже не будет.

Едва он успел договорить, как зазвонил телефон. Звонили из его газеты. Дженни сняла трубку и подала ему.

— Стэндхерст, — сказал он.

В трубке задребезжал чей-то голос. Стэндхерст бесстрастно слушал.

— Нет, черт возьми! Время передовиц придет после того, как он произнесет первую речь. Мы хотя бы будем знать, какие обещания он собирается нарушить. Никаких передовиц до завтрашнего утра. Это относится ко всем газетам. Передайте по телетайпу.

Он положил трубку. Телетайп снова затрещал. Дженни подошла и взглянула на текст, который появлялся на желтой бумаге.

— Уже передали, босс, — сказала она.

— Хорошо, а теперь выключи эту проклятую штуковину, чтобы мы могли поговорить.

Она щелкнула выключателем и села возле него. Он потягивал через соломинку шампанское, а она закурила.

— Что собираешься делать, когда кончится эта работа?

— Пока не думала.

— Пора подумать, — ответил он. — Недолго осталось.

Она улыбнулась ему.

— Торопишься избавиться от меня?

— Не говори глупостей. Я все еще жив только из-за тебя.

Что-то в его тоне заставило ее пристально взглянуть на него.

— Знаешь, а ты, похоже, говоришь правду.

— Конечно! — рявкнул он.

Внезапно, растрогавшись, она подошла и поцеловала его в щеку.

— Эй, сестра Дентон, — сказал он. — Кажется, ты начинаешь сдаваться. Я все-таки затащу тебя в постель.

— Я давно твоя, Чарли. Жаль только, что мы так поздно встретились.

Она говорила правду. В тот первый день, когда Дженни зашла к нему после операции, он сразу понравился ей. Она знала, что он умирает, и вскоре поняла, что он тоже это знает. Но это не мешало ему играть роль кавалера. Завтрак ему доставили из лучшего ресторана на машине с полицейским эскортом. Вместе с блюдами прибыли метрдотель и два официанта.

Он сидел в кровати, пил шампанское и наблюдал за тем, как она ест. Ему понравилось, как она ела. Малоежки обычно оказываются эгоистичными партнерами. Он, как всегда, мгновенно принял решение.

— Мне предстоит какое-то время болеть, — сказал он. — Мне понадобится медсестра. Вас это не заинтересует?

Она удивленно взглянула на него.

— Существуют специальные сиделки, мистер Стэндхерст. Возможно, они подойдут вам больше.

— А я пригласил вас.

— Я работаю в Лос-Анджелесе, — сказала Дженни. — У меня хорошее место. Иногда меня приглашают в клиники вроде этой.