Я смотрел на Монику и молча проклинал себя. У Амоса Уинтропа были все основания смеяться. До свадьбы я знал Монику всего лишь месяц. Но даже, на мой неопытный взгляд, она была как минимум на пятом месяце беременности. Получалось, она вышла за меня уже будучи на третьем месяце.
Мой старик любил говорить: «Молодой дурак — всем дуракам дурак». Как всегда, он оказался прав.
В своей духовке она пекла не мой пирог.
Рина лениво загнула страницу журнала и закрыла его, уронив на простыню, которой была укрыта.
— Тебе что-нибудь нужно, дорогая? — спросила Айлин из стоявшего у кровати кресла.
Рина повернулась к ней. Айлин от тревоги осунулась.
— Нет. Сколько сейчас времени?
— Три часа.
— А когда обещал прийти врач?
— В четыре. Тебе действительно ничего не надо?
— Нет, спасибо, — Рина покачала головой. — Все в порядке.
Она вновь взяла журнал, полистала его и бросила обратно.
— Скорей бы меня отсюда выпустили!
Айлин встала.
— Не беспокойся, вот выпишешься — и пожалеешь. В студии только и ждут, когда тебя можно будет запрячь в съемки «Мадам Помпадур».
— Опять это старье! — вздохнула Рина. — Каждый раз, когда у них не оказывается сценария, они берут с полки этот, стряхивают с него пыль, рекламируют… А потом он снова отправляется на полку.
— Только не сейчас, — убежденно сказала Айлин. — Я звонила Берни Норману вчера в Нью-Йорк. Он нашел нового сценариста и говорит, что сценарий получается отличный. Говорит, теперь у него появилось социальное звучание.
Рина улыбнулась.
— Социальное звучание? Кто его пишет — Юджин О’Нил?
Айлин изумленно воззрилась на нее.
— Так ты уже знаешь?
— Нет, просто ляпнула наугад. Неужели Берни удалось заполучить О’Нила?
Айлин кивнула.
— Как только он закончит, тебе пришлют копию сценария.
На Рину это невольно произвело большое впечатление. Может быть, на этот раз Берни решился? Она ощутила прилив возбуждения. О’Нил — знаменитый драматург, а не обычный голливудский писака. Он вполне мог сделать настоящую вещь. Однако вскоре ее энтузиазм угас, и она почувствовала еще большую апатию. Социальное звучание! Теперь всему привешивают этот ярлык — с тех пор как Рузвельт стал президентом.
— Сколько сейчас времени?
— Десять минут четвертого.
Рина откинулась на подушку.
— Почему бы тебе не сходить выпить кофе?
— Я в порядке, — улыбнулась Айлин.
— Но ты сидишь здесь целый день.
— Я хочу быть здесь.
— Иди, — Рина закрыла глаза. — Я подремлю до прихода доктора.
Айлин не уходила, пока не услышала ровное сонное дыхание. Только тогда она поправила Рине одеяло. Огромные глаза были закрыты, кожа туго обтянула скулы. Под загаром видна была голубоватая бледность. Айлин убрала пепельную прядь со лба Рины, поцеловала усталые губы и вышла.
— Она спит, — сообщила она сидевшей в соседней комнате медсестре.
— Не тревожьтесь, мисс Гайар, — с профессиональной уверенностью сказала сестра. — Сон для нее полезен.
Айлин кивнула и вышла в коридор. Ей трудно было дышать, в глазах стоял туман. Только взявшись за ручку двери кафетерия, она услышала оклик врача.
— В кафетерий? — На секунду она лишилась голоса и смогла только кивнуть. — Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
— Пожалуйста.
Доктор улыбнулся и пропустил ее в кафетерий. Они уселись за столик в углу. Врач махнул рукой, и перед ними появились две чашечки кофе.
— Может, булочку? — предложил доктор. — Вам нужно что-нибудь съесть, а то как бы у меня не появилась еще одна пациентка.
— Нет, спасибо, — ответила она. — Кофе вполне достаточно.
— Хороший кофе, — сказал врач, и Айлин кивнула.
— Рина заснула.
— Хорошо, — врач кивнул и посмотрел на нее. — У мисс Марлоу есть здесь родственники?
— Нет, — мгновенно ответила Айлин. — Вы хотите сказать… — Голос ее сорвался.
— Я ничего не хочу сказать. Просто в подобных случаях мы предпочитаем знать имя ближайшего родственника — на всякий случай.
— У Рины никого нет, насколько я знаю.
Врач странно посмотрел на нее.
— А ее муж?
— Какой муж? — удивленно спросила Айлин.
— Разве она не замужем за Невадой Смитом?
— Была. Но они развелись три года назад. После этого она еще была замужем за продюсером Клодом Дунбаром.
— Тоже кончилось разводом?
— Нет, — коротко ответила Айлин. — Он покончил с собой спустя примерно год.
— О! Извините. В последние годы я несколько отстал от жизни.
— Если надо что-то сделать, то я — ее ближайшая подруга. Она дала мне доверенность.
Врач молча смотрел на нее. Она поняла, о чем он думает — и гордо подняла голову. Какая разница, что он думает?
— Вы получили анализы крови?
Он кивнул.
Стараясь контролировать голос, она спросила:
— Это лейкемия?
— Нет, — ответил он, но, увидев вспыхнувшую в ее глазах надежду, быстро добавил: — У нее то, что мы и подозревали — энцефалит. — Он заметил, что это ничего ей не говорит. — Иногда его называют сонной болезнью.
Айлин не хотела расставаться с надеждой.
— Значит, у нее есть шанс?
— Очень небольшой, — ответил врач, продолжая пристально наблюдать за ней. — Но даже если выживет, трудно сказать, какой она станет.
— Что вы имеете в виду? — жестко спросила Айлин.
— Энцефалит вызывает вирус, который поселяется в мозгу, — медленно пояснил он. — В следующие четыре-пять дней у нее будет очень сильный жар. Только после того как он спадет, можно будет оценить ущерб.
— Вы хотите сказать, что она может лишиться рассудка? — ужаснулась Айлин.
— Не знаю, — признался врач. — Последствия бывают самыми разными: умственное расстройство, частичный или полный паралич; она даже может забыть свое имя. Последствия похожи на инсульт, и все зависит от того, какой участок мозга поражен.
Ее затошнило, лицо смертельно побледнело. Справившись с дурнотой, Айлин спросила:
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Мы делаем все, что в наших силах, но мы так мало знаем об этой болезни! Считается, что в тропических странах он передается через укус насекомых. Однако в Соединенных Штатах болезнь порой появляется без причины.