— Корд когда-нибудь нарушал данное тебе слово?
— Нет. У него не было такой возможности. У меня с ним контракт. А теперь, когда он почти истек, я не собираюсь давать ему такую возможность.
— Ты — точь-в-точь мой дядя, — вздохнул Дэвид. — Он слушал таких, как Шеффилд, и потерял компанию. Теперь ты делаешь то же самое. Он не может заключить с тобой контракт, потому что пока не контролирует компанию, зато ты даешь ему письменное обязательство, которое дает ему возможность прибрать ее к рукам. А что ты будешь делать, несчастный ты дурак, если он потом откажется от своего обещания?
— Но мы же нужны ему! Кто будет снимать картины, если не я?
— Мой дядя тоже так думал, — саркастически усмехнулся Дэвид. — Но дело пошло и без него. И без нас пойдет. Шеффилд всегда найдет нужного человека. Неужели ты действительно уверен, что он не справится без нас?
Бледный Боннер уставился на него.
— Но что мне теперь делать, Дэвид? — спросил он. — Я подписал обязательство. Если я его нарушу, Шеффилд меня засудит.
— Если я не ошибаюсь, ты обязался продать ему все свои акции пятнадцатого декабря?
— Да.
— А что, если к этому дню ты будешь владеть всего одной акцией? — тихо спросил Дэвид. — Если ты эту акцию ему продашь, ты выполнишь свое обязательство.
— Но это будет уже на следующей неделе! Кто их у меня купит?
— Джонас Корд.
— А если ты не найдешь его? Тогда я потеряю четыре миллиона долларов! Если же я попробую продать их на бирже, цена сильно упадет.
— Я позабочусь, чтобы твои деньги не пропали, — сказал Дэвид и, подавшись к Боннеру через стол, добавил: — И еще, Морис. Можешь оформлять свой контракт прямо сейчас.
* * *
— Четыре миллиона долларов! — завопил Ирвинг. — Откуда мне взять такие деньги? А если Корд скажет, что они ему не нужны? Что я тогда буду делать с ними? Подтираться? — он пожевал сигару. — Ты считаешься моим другом. Но если эта сделка рухнет, я стану ничьим другом. Покойный Ицхак Шварц, вот как меня будут звать.
— Все не так страшно, — возразил Дэвид.
— Не надо мне объяснять, насколько это страшно, — рассердился тот. — С такой работы, как у меня, не увольняют.
— Извини, Ирвинг, — сказал Дэвид после секундной паузы. — Я не имел права обращаться к тебе с таким предложением.
Он повернулся и пошел к двери. Его остановил голос друга:
— Эй, подожди! Куда это ты направился?
Дэвид обернулся.
— Разве я уже твердо сказал «нет»? — спросил Ирвинг.
* * *
Внушительный бюст тети Мэй возмущенно колыхался.
— Дядя Берни был тебе как отец, — говорила она резким, неприятным голосом. — А ты разве был ему сыном? Разве ты ценил то, что он делал для тебя? Нет. Никогда, ни разу ты не сказал ему спасибо.
Она вынула платок и стала промокать глаза. Бриллиант в двенадцать каратов заиграл на ее пальце.
— Только по Божьей милости твоя бедная тетя не доживает свой век в богадельне.
Дэвид поерзал на жестком стуле. Время от времени его охватывал озноб то ли от холода, царившего в этой большой гостиной, то ли от общей атмосферы дома его дяди, которая всегда производила на него тяжелое впечатление.
— Хотите, я разожгу камин, тетя?
— Тебе холодно, Дэвидэль?
Он пожал плечами.
— Я подумал, что для вас здесь слишком прохладно.
— Прохладно? — повторила она. — Твоя бедная старая тетя привыкла мерзнуть и жить, считая центы!
Он взглянул на часы.
— Уже поздно, тетя. Мне пора. Вы дадите мне право голосовать за вас?
Старуха посмотрела на него.
— А зачем мне это делать? Почему я должна помогать этому чудовищу, которое украло компанию у твоего дяди?
— Никто не крал у него компанию. Дядя Берни все равно потерял ее. Ему повезло, что нашелся такой человек, как Корд: благодаря ему он легко отделался.
— Повезло? — она снова начала верещать. — Из всех его акций только двадцать пять тысяч осталось мне! Где все остальное? Скажи мне. Что случилось с остальными, а?
— Дядя Берни получил за них три с половиной миллиона долларов.
— Ну и что? Они стоили в три раза больше!
— Ничего они не стоили, — сказал Дэвид, потеряв терпение. — Дядя Берни безбожно обкрадывал компанию, и вы это знаете. Акции не стоили и бумаги, на которой были напечатаны.
— Теперь ты называешь своего дядю вором. — Она поднялась на ноги. — Вон! — заорала она, указывая на дверь. — Вон из моего дома!
Мгновение он смотрел на нее, затем встал и направился к двери, но потом вдруг остановился. Однажды дядя выгонял его из кабинета теми же словами. Но в тот раз Дэвид добился того, чего хотел. А тетя была еще более жадной, чем Берни. Он обернулся.
— Да и правда, у вас акций всего на двадцать пять тысяч. Вшивый один процент. Но теперь они хоть чего-то стоят. А вот отдайте свой голос Шеффилду, и увидите, что будет. Тогда я больше не смогу представлять ваши интересы. Ваши акции снова ничего не будут стоить.
Она воззрилась на него.
— Это правда?
Он увидел, как у нее в голове заработала счетная машинка.
— Абсолютная правда.
— Ну ладно, — сказала она. — Я подпишу на тебя доверенность. Твой дядя, царствие ему небесное, сказал мне перед смертью, чтобы я обращалась к тебе, если мне понадобится совет: «У Дэвида есть голова на плечах».
Она подошла к столу, взяла ручку и подписала бумаги.
— Спасибо, тетя Мэй.
Она улыбнулась ему. Он очень удивился, когда она почти робко похлопала его по руке.
— Твой дядя и я… Бог не благословил нас детьми, — сказала она дрожащим голосом. — Ты в самом деле был ему как сын, — она заморгала. — Ты даже не знаешь, как он гордился тобой, когда читал о тебе в газетах.
Дэвид почувствовал жалость к одинокой старухе.
— Знаю, тетя Мэй.
Она попыталась улыбнуться.
— И жена у тебя красавица. Не забывай меня. Почему бы вам иногда не зайти ко мне на чай?
Дэвид порывисто обнял старуху и поцеловал ее в щеку.
— Мы придем, тетя Мэй, — пообещал он. — Скоро.
* * *
Когда он вернулся на студию, Роза ждала его в кабинете.
— Когда мисс Уилсон позвонила и сказала, что ты будешь поздно, я подумала, что неплохо нам вместе где-нибудь пообедать.
— Отлично, — сказал он, целуя ее в щеку.
— Ну что?
Он тяжело сел.