– Ты мне слева показывал, как узел в карабин проходит, а узел справа был, где зубчики выставлялись.
– У тебя самой щас зубчики выставляться перестанут!
– Она воще, Вася, из-за тебя висела! – заорал Гершензон.
– Почему из-за меня? – опешил Серёжа. Моржов оглянулся на Милену.
– У него теперь новое имя – Вася, – прошептал он. – Это как инициация для приёма в племя…
Милена понимающе усмехнулась.
– Ты же, Вася, первый кинулся её спасать! – завопил Чечкин.
– Сам застрял там с ней и трясся, как осиновый кол! – добавлял жару Гершензон.
– У меня верёвка за камень попала! – оправдывался Серёжа.
– Не фиг лазить, если не научился!
– Так вы не лезли! Стояли там, как пни!
– Я тебе как полезу, если я снизу ответственный? – ярился Ничков. – Мне Дрисаныч сказал, что убьёт, если я не буду контролировать! Чечену надо было лезть, а не мне!
– А я сверху был! Мне оттуда не видно! Чо мне, башку на палке выставить, чтобы увидеть? Это Гонец должен был мне заорать!
– Я тебе орал, ты, макака глухая!…
– Чо ты орал, блин?! «Ландышка застряла» орал! А чо застряла-то? Она и так на каждом миллиметре застревала!
– Был бы ты не тупой, так всё бы понял!
– А ты не тупой был бы, так сам и слез бы!
– На чём? На соплях твоих? Туда уже Вася дриснул! Меня воще Дрисаныч наказал у дерева полчаса стоять за то, что я бомбу кинул!
– Да по фиг это всё! – гнул свою линию Гершензон. – Я говорю, Васе не надо было лезть, из-за него мы все и корячились!
– Так Наташа там… – мямлил Серёжа Васенин.
– Чо Наташа? Не сдохла бы! Подождала бы! Я в прошлом году два часа висел, как сволочь, пока меня Дрисаныч не спас, и ничо!
– Ну, я же не знал…
– Не знаешь, а лезешь! Ты смотри, как паца делают, понял, а не сам всё!… Герой, блин! Сразу кинулся! А Дрисаныч нам всем по бошкам дал! Лучше бы вообще ты днём утонул! Таких щенков в зародыше топить надо! Если бы я запасную верёвку не взял, вы бы оба там до сих пор висели, пока пожарная машина не приедет!
– Не ты один их спасал! – возмутился Ничков. – Верёвку-то хоть кто мог взять! А кто снизу ответственный будет?
– А я чо, ваще ничо не делал, да? – заорал Чечкин. – Всё вы, да? А что я ползал этих двоих отцеплять – не считается?
– Считается, но я тоже верёвку держал! – вступился Гонцов. – Ничков снизу, а я сверху! Сверху ответственным тоже важно быть! Дрисаныч всегда сверху стоит!
– Все спасали, всем спасибо… – обиженно согласился Серёжа.
– Одно хорошее дело сделали, а крику, будто не знаю что, – хладнокровно добавила Наташа.
– В следующий раз не будем вас спасать! – обиделся Ничков. – Висите там и целуйтесь друг с другом!…
– Всё понятно с ними… – прошептал Щёкин, пятясь от входа в пещеру и спиной отодвигая Моржова с Миленой. – Холодная война закончилась, остались локальные конфликты…
Подавая Милене руку, Моржов в темноте через валуны вывел её на просёлок. Щёкин выбрался самостоятельно.
– И чего дальше? – спросил он. – Пойдёте провожать меня до шоссе? Вообще-то я и один не боюсь. Человек, который ночью в одиночку идёт по России за пивом, патологически бесстрашен.
– Проводим? – спросил Моржов у Милены. Милена, улыбаясь, кивнула без слов. Щёкин зашагал первый.
– Эту дорогу на ларёк проложил знаменитый землепроходец семнадцатого века Степан Чирьев, искавший путь по суше между мысом Бурь и мысом Доброй Надежды, – бубнил Щёкин сам для себя. – В берестяных грамотах местного племени тонтон-макутов Степан Чирьев обнаружил предание о том, как во времена Опоньского царства в окрестной округе бесчинствовал древнерусский богатырь Натуга Силыч…
Милена держала Моржова под руку, и Моржов чувствовал, как Милена, слушая щёкинский бред, беззвучно вздрагивает от смеха.
Дорога ушла за поворот, и отблески костра погасли, а отзвуки упыриных голосов утихли. Остались только ночь и покатые горы.
– Эй, Щекандер, – позвал Моржов Щёкина, чтобы не впасть в лирику. – Как твои успехи в постижении следов инопланетян?
– Каких инопланетян? – тихо спросила Милена.
– Щекандер обнаружил в Троельге следы присутствия инопланетян, – пояснил Моржов. – Точнее, следы их влияния на нас. Теперь мы все под пристальным наблюдением уфолога-профессионала.
– Всё уже иначе, – сказал Щёкин. – Познание не стоит на месте. Идея инопланетян отброшена как фиговая, и теперь она представляет интерес только для историков и ретроградов.
– Вот как? – удивился Моржов. – Н-да, прогресс есть прогресс… И что же говорит о тех явлениях актуальная наука?
– Актуальная наука объясняет необъяснимые явления в рамках теории информационной вселенной. Вам растолковать?
– Ну, если поймём…
– Это, конечно, вряд ли… – вздохнул Щёкин. – Ну да ладно. В общем, дело такое. Вселенная – это безграничный объем хаотической информации. Я назвал этот объём блудой, потому что более точного термина придумать невозможно. Бывает, что в блуде из коацерватной капли какой-нибудь глупости внезапно самозарождается изолированная структура. То есть появляется некая сущность – смысл. Такую сущность я назвал мудо. Чтобы смысл уцелел, чтобы структура была устойчива, то есть чтобы мудо не растворилось в блуде, необходима некая предохранительная оболочка. Такую оболочку я назвал троельга.
– Всё это мне что-то смутно напоминает, – осторожно заметил Моржов.
– Возможно, – согласился Щёкин. – Я вижу дальше всех, потому что стою на плечах гигантов. Эти гиганты и без меня до хрена всего нахимичили, так что совпадения весьма вероятны.
– Значит, нашему МУДО в информационной вселенной соответствует своё мудо?
– Свинья ты в бисере! – раздосадовался Щёкин. – Перед кем я распинаюсь, а?… Нет, не у каждого МУДО своё мудо, а у всех МУДО на свете – одно-единственное мудо в блуде!
– Это называется архетип, – подсказал Моржов.
– Если знаешь лучше меня, рассказывай сам, – обиделся Щёкин.
– Молчу-молчу, – быстро заверил его Моржов.
– Ну и вот, – продолжал Щёкин, – разные мудо плавают-плавают в блуде и иногда сближаются. Ударяются или трутся друг о друга троельгами. В зоне трения физический мир испытывает напряжение, законы природы деформируются. И происходят разные необъяснимые с точки зрения физики явления. Например, НЛО, Бермудский треугольник или зарплата бюджетников.
– А если троельги протрутся до дыр?
– Тогда блуда хлынет в мудо и размоет его. Мудо прекратит своё существование.
– А об какую же тогда троельгу другого мудо тёрлось своей троельгой наше мудо, что в мире появились необъяснимые физикой явления? – тщательно сформулировал Моржов.