Моржов устало присел на пригорок, а Розка уселась рядом. Последний катамаран проплыл мимо, как колесница триумфатора.
– Что с тобой, Моржик? – ласково спросила Розка. – Ты какой-то нервный…
– Да не знаю, Розка… – тяжело ответил Моржов. – Не нервный я… а какой-то ответственный стал. Хотел как лучше… Обломался.
Возрастание моржовского чувства ответственности Розка, конечно, отнесла сугубо на свой счёт и благодарно прижалась грудью к моржовскому локтю.
– Да не бойся ты про завтра, – прошептала Розка и положила ладонь на пряжку моржовского ремня. – Хочешь, сейчас пластинку по второму разу прокрутим?
Хотеть-то Моржов хотел всегда, да не всегда мог. Он прикинул в уме продолжительность действия виагры и решил, что вполне укладывается в смету.
…Через час Розка и Моржов вышли из лесочка и по тропке пошли к Троельге через большую луговину вдоль берега Талки. Розка плелась вся разморённая и в общем уже мало чего соображала. На луговине вдали Моржов заметил полотняные пузыри туристических палаток и поднял бинокль.
– Я не я буду, если это не наши знакомые… – пробормотал он.
Действительно, в траве лежали три цветных катамарана и в ряд топырились купола десятка палаток. Вокруг сновали давешние подростки, причём многие – с сигаретами в зубах. Возле кучи дров дядька-руководитель разводил костёр.
Моржов и Розка шли мимо палаток. Подростки, узнавая Моржова, затихали. Моржов с изумлением смотрел на снаряжение этой группы – новенькое, импортное, яркое, удобное. Катамараны бананами, рюкзаки с понтами, палатки двойные и при тамбурах…
– Не разминуться нам сегодня, – сказал Моржов руководителю, который поднялся с корточек и недовольно глядел на него, сунув кулаки в карманы камуфляжных штанов. – Вы чего здесь встали?
– Ты же сам мне катамаран прострелил, – ответил дядька, не опуская настороженного взгляда. – Мне как дальше на дырявом плыть? Клеиться надо. Чем ты недоволен?
– Вон там, за подвесным мостом, – мой лагерь, – пояснил Моржов. – У меня там пионеры и женщины. Увижу рядом твоих ублюдков – застрелю.
– Стреляй, – согласился дядька. – А ты что, вожатый, что ли?
– Вроде этого, – кивнул Моржов. – А у тебя что за упиздни?
– От ментовки, – туманно ответил дядька.
– Ментовские дети?
– Не дети. Трудные подростки. Которые на учёте в детской комнате состоят. Их на лето из города вышибают, чтоб не воровали, не хулиганили. Ментура денег даёт на походы.
– А ты кто?
– Да кто?… – почему-то вдруг рассердился дядька. – Да никто! Взялся в отпуске подработать. Продержать их на реке три недели. А так при элеваторе в Ковязине инженер-электрик.
– Бли-ин!…- сказал Моржов. – А я и не понял! Думал, пахан какой… Предлагаю как педагогу с педагогом на «вы» перейти. Борис. – Он протянул дядьке руку.
– Аркадий Петрович, – усмехаясь, сказал дядька, пожимая руку.
– А это Роза, – представил Моржов. – Тоже вожатая.
– Очень приятно. – Аркадий Петрович слегка поклонился. – Я уж думал, что вы какие-то новые русские… Думал, мои дегенераты нарвались на отморозка. Обидно, думаю, будет, если меня за дегенератов отморозок застрелит.
Моржов, а потом и сам Аркадий Петрович засмеялись.
– Пойдёмте к нам, чаю попьём, – предложил Моржов.
Аркадий Петрович оглянулся – нету ли поблизости подростков.
– Я этих козлов без присмотра не могу оставить, – сказал он. – Напортачат, сбегут в деревню… А там понятно – своруют чего-нибудь, подерутся или водяры добудут. Вечером сюда из деревни явятся такие же козлы порядок наводить… Плохо, что пришлось встать рядом с деревней. Я обычно километров на пять отплываю.
– Извините, и у самого сорвалось, – покаялся Моржов. – Я не понял сразу, что идиоты плывут. А то бы не сунулся.
– Ладно, прошу прощения, надо лагерь до ума довести. – Аркадий Петрович ещё раз протянул Моржову руку. – Приходите вечерком, Борис. Сам-то я от этих ни на шаг…
Моржов и Розка пошли дальше.
– Да-а, – вздохнул Моржов. – Хорошо живут трудные подростки… В походы их бесплатно отправляют, денег дают на жратву, на снарягу новую… Вот смотри, Розка, это тебе пример действия в логике Антикриза!
Розка не слушала Моржова, а встала на цыпочки, на ходу прильнула к Моржову и жарко, сладко шепнула ему в ухо:
– Я тебя так люблю, Моржище…
В Троельге Моржова сразу окружили упыри.
– Видали, Брилыч, кто приплыл? – гневно орали они. – Шпана всякая! Мы там многих знаем! У них там у одного вообще убийство! А видали, какие у них лодки надувные?…
– Всё видал, – подтвердил Моржов, словно заново разглядывая своих упырей – Гонцова, Ничкова, Чечкина, Гершензона…
Уличные паца, уличные паца… Это были распущенные, невоспитанные, грубые, даже глуповатые, но очень хорошие дети. Они были достойны того, чтобы им устроили этот месяц в Троельге. Но понять это можно было только в сравнении.
– Я у них спальные мешки посмотрел, – мрачно сообщил Гершензон, – так наши мешки ихним в подмышки не годятся!
– А почему нас в поход не пустили за свои же деньги, а эти идут за бесплатно? – негодовал Ничков. – Нам и в этом-то лагере ночевать нельзя, да ещё по двести рублей с каждого содрали, а им всё можно?
– Очень просто, – объяснил Моржов. – Школу бросайте, воруйте, курите и пейте, хорошо бы ещё вам пару лет в тюряге отсидеть, но это по возможности, конечно, – и тогда вас тоже бесплатно отправят в путешествие на новеньких катамаранах. Вон, к примеру, Розу Дамировну все вместе замочите и будущим летом пойдёте в поход. И прививки от энцефалита ставить не надо.
– А почему?… – потрясённо спросил Ничков. Объяснять упырям про Пиксельное Мышление было рано.
Моржов только пожал плечами.
– Эх, ребята, – сказал он. – Мне ведь надо дальше к комиссии готовиться…
В Троельгу вернулись Милена и Сонечка, которые ездили в Ковязин за разными стенгазетами, гербариями, коллекциями бабочек и девчачьими дневниками из других лагерей. Всё это Моржов и девки развесили в корпусах но стенам. Моржов подумал, надо ли убирать «План эякуляции», но никто в упор не видел нового заголовка, и Моржов этот план оставил. Щёкин и Костёрыч, тяжело вздыхая, заполняли учётные журналы и планы методических мероприятий.
Вечером после ужина Моржов всё-таки решил навестить Аркадия Петровича.
Аркадий Петрович почему-то сидел у костра один, а с десяток трудных просто валялись в траве за лагерем и болтали.
– Добрый вечер, – сказал Моржов. – Можно к огоньку?
Он уселся, закурил, покрутил головой и спросил:
– А чего ваши трудные не с вами?
– Наказаны, – буркнул Аркадий Петрович. – Боже, как они мне надоели, уроды…